Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Еще до своего отъезда на лечение я слышал, что наша адъютантура должна увеличиться на одного офицера. От кого исходило это требование, не знаю. Но предполагаю, в этом было заинтересовано ОКВ. Хотя Шмундт и был офицером сухопутных войск, Гитлер считал его человеком ОКВ. Однако сухопутные войска желали, как во времена Хоссбаха, иметь прямой доступ к Гитлеру без посредства ОКВ. Фюрер с этим согласился, но потребовал, чтобы это ни в коем случае не был офицер генерального штаба. Как я потом слышал, Шмундт тоже приветствовал усиление адъютантуры офицером сухопутных войск, так как это означало для него лично уменьшение нагрузки. Но в подборе кандидатуры он не участвовал и нового офицера не знал. Я же познакомился с ним впервые в тот бурный вечер. Это был 32-летний капитан Герхард Энгель из 27-го пехотного полка в Ростоке. Теперь нас, адъютантов, было четверо, по одному от каждой составной части вермахта, а также Шмундт в качестве старшего, так сказать, «Primus inter pares»{104}. В течение следующих пяти лет мы работали вместе дружески и без помех в качестве адъютантов нового Верховного главнокомандующего вермахта. Теперь мы стали военными адъютантами Гитлера, а не, как прежде, так называемыми «офицерами связи» фюрера с нашими видами вооруженных сил. Для меня ничего нового в этом не было. Личная адъютантура Гитлера одновременно была усилена и еще двумя молодыми фюрерами СС – Вюнше и Вальсом, которые выполняли обязанности офицеров-ординарцев.

В субботу, 12 марта 1938 г., в 8 часов утра Гитлер вылетел с берлинского аэродрома Темпельхоф в Мюнхен-Обервизенталь. Три «Ю-52» предназначались для многочисленных сопровождающих. Большинство из них не знали ни о цели полета, ни о его местоназначении. Мы приземлились в Мюнхене около 10 часов, нельзя было не считаться с тем, что все это может оказаться акцией военного характера. В самолете Гитлера вместе с ним впервые летел Кейтель. По прибытии офицер командования Мюнхенского военного округа прямо на аэродроме доложил фюреру обстановку. Затем, мы пересели на знакомые нам по прошлогодним маневрам трехосные серые автомашины, и колонна устремилась вперед. Двигаясь с большой скоростью в открытых машинах при ледяной стуже, мы около 12 часов дня прибыли в Мюльдорф-на-Инне. Здесь фюрера встретил генерал фон Бок{105} – командующий 8-й армией (которая в самом спешном порядке была сформирована из дислоцированных в Баварии соединений сухопутных войск; кроме того, ей был придан переброшенный из Берлина полностью моторизованный лейб-штандарт СС «Адольф Гитлер»{106} ). Бок доложил о передвижениях наших войск. Вот уже два часа как германские войска перешли границу Австрии, ликующее население встречает их с цветами. Имперский шеф печати дал обобщенную сводку первых откликов из заграницы.

После короткого разбора обстановки фюрер решил немедленно ехать дальше, в Линц. Никаких политических и военных осложнений он не ждал.

Около 15 часов мы выехали к р. Инн в районе Браунау, на границу между Австрией и Германией. На мосту возникла пробка из военных автомашин и жителей приграничных населенных пунктов. Машина Гитлера с трудом въехала на австрийскую территорию и в город, где он родился. Ликование было неописуемым. Звонили колокола, 120-километровая поездка от Браунау до Линца была подобна триумфальной. Мы продвигались куда медленнее, чем ожидали. Все шоссе были забиты колоннами вступающих войск, а в городах и деревнях мы едва прокладывали себе путь среди ликующих толп.

С наступлением темноты мы наконец прибыли в Линц. Люди уже часами ожидали на улицах появления Гитлера. На Рыночной площади был черно от людей. О продолжении поездки нечего было и думать, фюреру пришлось выйти из машины и пешком проделать путь до ратуши. Там его уже ожидал Зейсс-Инкварт. Они вместе поднялись на балкон. Я стал свидетелем исторического момента, и он произвел на меня глубокое и незабываемое впечатление. Звучал колокольный звон, раздавались нескончаемые выкрики «Хайль!». Зейсс-Инкварту с трудом удалось добиться тишины и произнести слова своего приветствия. В кратком обращении Гитлера к собравшимся чувствовалась его глубокая взволнованность.

Сопровождаемые бесконечными возгласами «Один народ, один рейх, один фюрер! », мы поехали в отель «Вайнцингер». Суматоха в этом отеле, пока все наконец не разобрались, была неописуемой. Гостиничная кухня с трудом выдерживала такой натиск. Позвонить по телефону было совершенно невозможно. Имелась только правительственная связь для главы германского государства.