Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Гитлер казался спокойным и уверенным и не дал Муссолини понять, сколь серьезным считает он положение. Беседа с дуче протекала обычным, весьма дружественным образом и никакого раздражения у обоих не оставила. Муссолини передал своему гостю особо ценный подарок: картину Ганса Макарта «Чума во Флоренции». Фюрер знал, что полотно это – собственность итальянского государства, и однажды в приватном кругу сказал, что хочет его купить. Таким образом, подарок, несомненно, доставил Гитлеру радость, но в тот момент он ее не проявил.

В 18 часов Гитлер снова поднялся в свой поезд, чтобы ехать в Берлин. Там его ждала напряженная деятельность. Фюрер вел продолжительные обсуждения с ОКВ. 4 ноября у него состоялся длинный разговор с Браухичем и Гальде-ром. Гитлер все еще считал вторжение в Испанию с целью захвата Гибралтара настоятельно необходимым. Здесь он видел особый центр тяжести всего ведения войны. Разумеется, сначала надо получить согласие Франко. Положение итальянцев в Ливии Гитлер рассматривал с большой тревогой. Они по-прежнему отклоняли германское вмешательство в Северной Африке, но фюрер стремился не дать англичанам закрепиться там. Генерал кавалер фон Тома был послан ОКХ в Ливию и Северную Африку для детального ознакомления с положением дел на месте. 3 ноября он трезво и деловито сообщил результат: германскую акцию в североафриканском регионе песчаных пустынь следует считать бесцельной и никаких перспектив на успех не имеющей. Тома прежде всего указывал на тяжелые условия снабжения войск через Италию и Средиземное море.

В начале ноября 1940 г., перед визитом в Берлин советского министра иностранных дел Молотова, Гитлер продолжал выжидать и в своих дальнейших намерениях уверен все еще не был. Его встревожила активность англичан, стремившихся из Египта продвинуться в направлении Балкан, а также Северной Африки. На Балканах предметом его тревоги являлся нефтеносный район Плоешти.

В День памяти 9 ноября{207} Гитлер объявился в Мюнхене и вечером 8 ноября произнес речь в пивном зале «Левен-бройкеллер». Слова его звучали серьезно. Он не оставил ни у кого никаких сомнений, что будет вести войну до победы.

Где и как поведет он дальше борьбу, этот вопрос фюрер оставил совершенно открытым, не сказав о том ни единого слова. Но народ должен осознать: впереди еще крупные столкновения. В качестве примера Гитлер привел нынешнюю воздушную войну против Англии, которую, по его словам, развязал летом Черчилль своими смехотворными налетами на Берлин.

10 ноября днем Гитлер выехал в Берлин. Расписание движения поезда, как и при заезде в Мюнхен, увязывалось с эпизодическими налетами английской авиации. В Берлине фюрер сразу же направился в большой конференц-зал. Темой дня была Россия. Йодль заметил: пора уже хоть что-то сообщить об этом сухопутным войскам, ибо времени до мая будущего года остается все меньше. Тогда Гитлер распорядился издать директиву, обобщив в ней все подготовительные меры по решению стоящих проблем. Решение же о России будет принято только после визита Молотова.

Таким образом, штаб оперативного руководства 12 ноября 1940 г. издал директиву №18, в которой основную роль наряду с Россией и «Морским львом» играли Испания и Гибралтар, а также итальянское наступление на Египет и Балканы с возможным захватом Греции. Наиболее угрожающим выглядел пункт 5-й: Россия. В нем говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан устно»{208}.

Испании была посвящена директива № 19{209} об операции «Феликс», содержащая весьма много подробностей относительно захвата Испании и Португалии, а также о готовности войск с целью вступления в них 10 января 1941 г.. Но спустя месяц, 11 декабря, директива № 19 была отменена. Все планы насчет Иберийского полуострова отпали, ибо Франко сообщил о своем намерении остаться нейтральным. Для разъяснения своих намерений Гитлер послал в Испанию адмирала Канариса. Хотя фюрер и доверял адмиралу, не поставив ему в вину неудачу его миссии, у меня лично возникло какое-то смутное сомнение насчет позиции Канариса по отношению к Испании. Она казалась мне двусмысленной.

В полдень 12 ноября в Берлин прибыл Молотов{210}, а уже во второй половине дня состоялась его беседа с Гитлером. Молотов привез из Москвы ясные и четкие вопросы, касавшиеся всех тех проблем, которые возникли между Россией и Германией за последние месяцы. Начал он с Финляндии, а потом перешел к Румынии и Болгарии, а далее к Турции. Молотов дал понять: эти государства принадлежат к русской сфере влияния и дела России с ними Германии, так сказать, не касаются. Найти уклончивый ответ Гитлеру было трудно. Во второй день своего визита Молотов вернулся к определенным вопросам, но заключительных, исчерпывающих ответов на них не получил. Вечером 13 ноября состоялась подробная беседа с Риббентропом. Тот проявил живой интерес к тому, чтобы не допустить войны между Россией и Германией. Порывать контакт с Россией он не желал.