Николаус Белов: Я был адъютантом Гитлера

Служебная вилла Геринга находилась в садах позади здания министерства авиации, раскинувшихся между бывшими прусскими учрежденческими строениями в треугольнике, образованном площадью Лейпцигерплац и улицами Лейпцигер-штрассе и Принц Альбрехтштрассе{22}. Она почти вплотную примыкала к зданию бывшей прусской палаты депутатов, которое теперь получило название «Дом летчиков» и в котором размещался также «Аэроклуб».

Точно в 10.00 я вошел в эту виллу, и после недолгого ожидания меня провели через обширную приемную в неожиданно огромный кабинет Геринга. Четыре высоких стеклянных двери, ведшие на террасу, говорили о том, что этот кабинет был создан из четырех помещений поменьше. Безвкусно обставленный, он производил впечатление одновременно и представительского, и жилого. Я еще с довольно большого расстояния увидел в центре кабинета самого Геринга, сидевшего за своим большим письменным столом и почти заслоненного высокими фотографиями, стоявшими перед ним. Он попросил меня подойти поближе и встать рядом с письменным столом. Я отдал ему честь вытянутой вперед рукой и доложил о своем прибытии. Он стал внимательно меня разглядывать, а потом задал несколько вопросов, я ведь неженат? Я подтвердил, добавив, что собираюсь жениться в ближайшие дни. С выражением удивления и неудовольствия на лице Геринг дал понять, что об этом ему ничего не известно. Но затем очень быстро перешел к делу и спросил меня, знаю ли я, что мне предстоит. Я с чистой совестью ответил «нет». Тогда он сообщил мне, что я должен стать адъютантом Гитлера по люфтваффе, и тут же задал вопрос, хочу ли и могу ли я принять эту должность. Я даже не успел поразмыслить, так как он продолжал: если я не в состоянии быть преданным Гитлеру душой и телом как его «постоянный спутник», то обязан немедленно сказать об этом. Я должен быть приверженцем фюрера «по внутреннему убеждению». На вопросы Геринга я ответил утвердительно. Я просто не мог себе представить, чтобы это назначение как-то изменило мой офицерский статус. Ведь в 1934 г. я принес присягу на верность Адольфу Гитлеру{23}.

Незабываемым осталось для меня и другое высказывание Геринга. Он сказал мне, что как военный адъютант я подчиняюсь только одному Гитлеру и должен примерно на два года всецело посвятить себя этой задаче. В своей деятельности и при выполнении мною задач, касающихся Главного командования люфтваффе (ОКЛ{24} ), я должен советоваться с его обер-адъютантом полковником Бодешатцем. Тот остается, как и прежде, личным офицером связи Геринга с Гитлером и к моим делам касательства не имеет. Геринг приказал мне отправиться в Имперскую канцелярию, где находится адъютантура вооруженных еил, и явиться там к полковнику Хоссбаху. Он, Геринг, в 13 часов будет у фюрера и лично представит меня ему. Я должен ждать его там.

Я был рад, что этот разговор не застал меня совершенно врасплох. Геринг сообщил мне о поистине не будничном назначении и дал необычную для молодого офицера должность. Правда, подлинное значение некоторых его тогдашних высказываний я в тот момент не уразумел и полностью осознал их закулисные причины только в ближайшие месяцы. Но отправляясь в Имперскую канцелярию, я об этих закулисных причинах ничего не знал и не догадывался. Мне все еще не было ясно, состоялось ли уже мое новое назначение или последнее слово остается за самим Гитлером. Прежде всего мне предстояло явиться к полковнику Хоссбаху. Он для меня совсем неизвестным человеком не был. Я шел к нему с явным предубеждением. В имперском военном министерстве слава у него была неважная. Критические высказывания о нем офицеров генерального штаба сухопутных войск доходили и до моего слуха.

Первым в помещениях «адъютантуры вооруженных сил при фюрере и рейхсканцлере», как именовалось наше учреждение, я встретил адъютанта по военно-морскому флоту корветтен-капитана{25} Карла-Йеско фон Путткамера. Высокого роста, светловолосый, с изысканной внешностью, курящий сигары и скупой на слова. Таково было мое первое впечатление. Немного погодя появился и полковник Хоссбах. Я представился по всей форме, поскольку хорошо знал, какое большое значение он придает таким внешним проявлениям чинопочитания, за что полковник и носил прозвище «Последний пруссак». Он воспринял меня благожелательно и тут же предложил пройти с ним в квартиру фюрера, чтобы я смог лично доложить тому о своем прибытии в его распоряжение. Мне пришлось возразить, что я получил указание от своего главнокомандующего ожидать его, ибо он сам представит меня. Хоссбах принял это к сведению с недовольством, но все же попросил Путткамера в надлежащий момент проводить меня в квартиру фюрера. Затем он удалился. Мое первое впечатление о нем оказалось именно таким, каким я и ожидал. Неконтактный, блюдущий дистанцию между собой и нижестоящими, он буквально смотрел на молодого «галстучника»{26} из люфтваффе сверху вниз.