Институт бурлил, как растревоженный дымарем пчелиный улей. У меня без умолку трещал телефон: важные лица пытались устроить то своего человечка, а то и рукопись. Я вежливо, но настойчиво отвечал:
– Мест у нас тридцать, а в институте студентов двести пятьдесят. И каждый хочет работать в журнале. Впрочем, обещал подумать, посмотреть.
Расклад по национальностям получился примерно такой: двадцать русских, пять националов и пять евреев.
Ко мне пришел студент-заочник Петя Курков. Это был командир эскадрильи штурмовиков, служивший в полку, где был легендарный герой-североморец Сафонов. Он был в отставке, но продолжал носить форму подполковника со множеством орденов и медалей. Лет ему было далеко за сорок, но студенты любовно называли его Петей. Его одного приняли в институт в таком почтенном возрасте, и все знали строки его стихотворения: «Он задержался, он ли виноват?…» Вечный балагур и пересмешник Сергованцев и встречал Куркова и провожал, напевая эту строку. Курков не обижался. Петр мне говорил:
– Надо будет выбивать бумагу, типографию – пусть они мне откажут!
И еще сказал, что зарплаты ему не надо, у него хорошая пенсия.
Зарплата была больным местом. В Союзе писателей положили так: мне платить двести рублей в месяц, а сотрудникам по сто.
Было много студентов, которым не помогали родители; таких мы старались брать в редакцию в первую очередь. Именно по этой причине я пригласил на должность технического секретаря Нонну Болдину, яркую шумную поэтессу, любившую всем и каждому читать свои стихи. С ней в первые же три-четыре дня произошел приятный для нее и для меня казус: к ней подошла Оля и сказала:
– Вставай, я буду сидеть на твоем месте.
– А я?
– А ты пойдешь в отдел поэзии. Там тебе интереснее.
– Но зарплата? Я же тут буду получать сто рублей.
– Зарплата твоя останется. Я буду работать бесплатно.
Я этого диалога не слышал, а только вдруг ко мне перестали идти посетители. И когда кабинет совсем опустел, я вышел в приемную и увидел на месте Нонны Каримову.
– Ольга! Как ты сюда попала?
– Я прогнала Нонну в отдел поэзии. Она не может работать секретарем; всех к тебе пропускает. А я все вопросы стараюсь решать сама, а если не могу, отсылаю посетителя в отдел. Ты должен иметь свободное время, иначе они тебя заездят.
– Да, но зарплата? У меня нет свободной ставки.
– Не беда. Я буду работать бесплатно.
Я не стал возражать. И это оказалось для меня спасительной операцией: Ольга со своей обаятельной внешностью, со звонким певучим голосом, – культурная, тактичная и вместе с тем строгая, властная, – выполняла роль диспетчера, и я почувствовал себя почти совершенно свободным. Времени же мне, ох, как не хватало. Некоторым преподавателям не нравилось, что я забрал такую власть в институте, и они стали ко мне придираться. Не однажды завернул меня при сдаче квартального экзамена профессор Поспелов Геннадий Николаевич. Он был автором учебника по теории литературы, а кроме того, родным братом секретаря ЦК Петра Николаевича Поспелова, – его в институте боялись, с ним не спорили. Я всегда у него получал пятерки, но на этот раз он меня забрасывал вопросами и, наконец, сказал:
– Могу поставить вам тройку.
Я взял со стола зачетную книжку:
– Если позволите, приду пересдавать.
Профессор ничего не сказал и вышел из аудитории. Я через неделю снова к нему пришел. И ответил на все вопросы; его учебник выучил назубок, а кроме того, прочел дополнительно много книг по теории литературы. Но и на этот раз он сказал:
– Материал вы подучили, но знаете его плохо.
Я снова взял зачетную книжку:
– Когда можно пересдать предмет?
– А я что – кроме как выслушивать ваш жалкий лепет, не имею других занятий?
Профессор почти прокричал эти слова. Я же стоял молча.
– Сдавайте директору института! Вы же тут забрали такую власть!… С другими бы поделились!
Голос его дрожал, лицо покрылось пятнами:
– Фриду Вигдорову, опытную писательницу, – женщину, наконец! – выставили за дверь.
Я оборонялся, чеканил слова:
– Фрида Вигдорова предложила в журнал повесть, но мы ее читать не стали.
– Вот именно! Даже читать не стали!
– Да, не стали потому, что журнал создан для печатания произведений студентов, а Фрида Вигдорова никакого отношения к институту не имеет.
– Хорошо, хорошо. У нас тут не редакционное совещание. Больше тройки я не могу вам поставить.
– Мне тройка не нужна. Позвольте пересдать?
Читать дальше