Иоахим Фест - Адольф Гитлер (Том 1)

Впоследствии Гитлер представлял своё фиаско в реальном училище как реакцию протеста на попытку отца навязать ему карьеру чиновника, которую сам отец проделал и завершил столь успешно. Но и описание этого якобы продолжительного противоборства, которое Гитлер представит потом как ожесточённую борьбу двух мужчин с несгибаемой волей, является, как это выяснено, во многом его чистой воды выдумкой. А с какой наглядностью он много лет спустя описывал сцену в Главном таможенном управлении Линца, когда отец пытался уговорить его избрать ту же профессию, в то время как сын, «преисполненный отвращения и ненависти», видел тут одну только «государственную клетку», в которой «старые господа сидели друг на друге так плотно, как обезьяны» [80].

В действительности же следует скорее исходить из того, что отец едва ли прореагировал столь резко и раздражённо относительно будущего выбора профессии сыном, как это постарался сочинить Гитлер, дабы объяснить свой крах в учёбе и придать уже своим юным годам черты железной решимости. Конечно, отец хотел бы видеть сына чиновником на самых высоких должностях и при званиях, которые ему самому были заказаны из-за его низкого образования. Но вполне правдоподобна тем не менее описанная Гитлером атмосфера продолжительной напряжённости, причиной которой было частью несходство темпераментов, а частью и решение отца осуществить давно лелеемую (и странным образом проявившуюся потом и у сына) мечту и уже в 1895 году, в пятьдесят восемь лет, уйти на пенсию, чтобы, освободившись, наконец, от груза служебных обязанностей, отдаться безделью и собственным наклонностям. Для сына такая перемена означала самое непосредственное ограничение свободы в доме — вдруг он повсюду стал натыкаться на крупную фигуру отца, постоянно требовавшего уважения и дисциплины и воплощавшего свою гордость за достигнутое в претензии на безоговорочное послушание ему, так что именно в этом, а не в конкретных разногласиях по поводу выбора профессии, и скрывались, по всей вероятности, причины конфликта.

Впрочем, отец застал только начальный период учёбы сына в реальном училище. В начале 1903 года на постоялом дворе «Визингер» в Леондинге он едва отхлебнул из бокала первый глоток вина, как повалился в сторону и, отнесённый в соседнее помещение, скончался ещё до того, как успели прийти врач и священник. Выходившая в Линце либеральная газета «Тагеспост» поместила о нём многословный некролог, где говорилось о прогрессивных взглядах покойного, его грубоватом юморе, а также о его ярко выраженной гражданственности; газета называла его «другом пения» и авторитетом в области пчеловодства, равно как и воздавала должное его скромности и бережливости. Когда же сын из нежелания учиться и перепадов настроения бросил училище, Алоис Гитлер уже два с половиной года лежал в могиле, а мнимая угроза карьерой чиновника уж никак не могла исходить от постоянно болевшей матери. Она, правда, кажется, какое-то время сопротивлялась упорным домогательствам сына насчёт того, чтобы бросить учёбу, но скоро у неё уже не осталось сил на борьбу с его эгоистическим и не терпевшим возражений характером: потеряв столько детей, она обратила всю свою заботу на последних двоих, забота же эта обычно проявлялась в материнской слабости и податливости, и сын вскоре научился хорошо этим пользоваться. Когда в сентябре 1904 года его перевели в следующий класс только при условии, что он уйдёт из училища, мать предприняла последнюю попытку и отправила его в реальное училище в Штейре. Но и там его успехи выли весьма неудовлетворительными; первый его табель пестрел столькими «неудами», что Гитлер, как он сам рассказывал, напился и использовал этот документ в качестве туалетной бумаги, так что потом ему пришлось писать заявление о выдаче дубликата. Когда же и табель 1905 года оказался не лучше предыдущего, мать окончательно сложила оружие и разрешила сыну бросить училище. Правда, как он не без иезуитства признается в «Майн кампф», тут ему «неожиданно на помощь пришла болезнь» [81], которая, впрочем, документально нигде не засвидетельствована; куда более важной представляется иная причина — его опять оставили на второй год.

Это была одна из тех катастрофических побед, которые Гитлер одержит ещё не раз и не два: своими табелями об успеваемости, кишмя кишащими «неудами», он доказал своему могущественному отцу, уже лежащему в могиле, что путь в чиновничье сословие с его рангами и должностями, где отец желал бы его видеть, ему заказан навсегда. Одновременно он «со стихийной ненавистью» [82]бросил школу, — она так и осталась в его жизни темой, пробуждавшей у него колоссальное ожесточение, — и все его непрестанные попытки унять беспокойство, порождённое этим фиаско, ссылками на призвание художника, так и не вытеснили до конца его жизни свойственного неудачнику чувства зависти и вражды. И вот, улизнув от требований нормального учебного процесса, он решил «целиком посвятить себя искусству». Он хочет стать художником. Этот выбор определяется, с одной стороны, производившим впечатление талантом к срисовыванию, который у него был, а с другой — весьма смелыми представлениями, которые сын провинциального чиновника вкладывал в понятие о свободной, ничем не скованной жизни художника. Очень рано у него проявилась, склонность к эксцентричному стилю жизни; один из жильцов пансионата, который держала его мать, рассказывал впоследствии, что порой Гитлер начинал вдруг рисовать во время обеда, нанося, как одержимый, на бумагу наброски зданий, арок и колонн. Конечно, в этом сказывалась вполне законная потребность вырваться с помощью искусства из тисков и рамок узкого буржуазного мирка, к которому он принадлежал от рождения, уйти в идеальные сферы, и тот, собственно говоря, маниакальный пыл, с которым он, забывая и презирая всё остальное, отдаётся теперь своим упражнениям в живописи, музыке и мечтам, бросает некий обманчивый свет на эту его страсть. Ведь с каким-нибудь определённым трудом, «профессией ради хлеба насущного», как он презрительно говорил, Гитлер связывать себя никак не желает [83].