Анатолий Гущин - Цена гостайны — девять жизней

И про вещи непонятно. Полного списка вещей, обнаруженных на месте трагедии, почему-то в деле нет. Есть лишь протокол осмотра вещей, найденных в конце февраля — начале марта. Но нет к нему дополнения, датированного началом мая. А жаль: возможно, оно помогло бы кое-что прояснить в протоколе Темпалова: «Половина свитера цвета беж обнаружена в 15 метрах от ручья, под деревом. Половина лыжных брюк — на месте срезания вершин для настила. В 15 метрах от настила в сторону леса найдены эбонитовые ножны для ножа, такие же под снегом были найдены на месте обнаружения палатки. Тут же рядом найдена и столовая ложка из белого металла...»

Особенно загадочны эти самые эбонитовые ножны, тем более что никаких других упоминаний о них я в деле не нашел. Не значатся они ни в списке опознанных, ни в списке неопознанных Юдиным вещей.

Как ни странно, он вообще не опознал очень многого: очки ( -4 на -4,5 диоптрий в зеленом футляре; люди с такой близорукостью не часто встречаются среди туристов, если такой среди дятловцев был — установить хозяина очков не представляло труда), топоры — два больших и один маленький, пилу двуручную в чехле, лыжи — 1 пару, ледоруб — 1 шт. Чехлы на ботинки — 9 пар (все изорваны), рукавиц — 20 штук. Из посуды: 7 ложек, 5 кружек, три алюминиевых чашки.

Конечно, он не дошел с группой до леса, а потому мог и не видеть некоторых вещей. Но ведь лыжи, топоры, пила, ледоруб — не иголки. И едва ли они появились в отряде лишь после 28 января, когда простились с заболевшим товарищем. Тем более что простились уже в заброшенном поселке, после которого маршрут повернул в места и вовсе нежилые.

Между тем Юдину не откажешь в наблюдательности: он знал даже, кому какое мыло принадлежит...

Странной кажутся и еще две детали, отмеченные в этом протоколе: найденные вещи в рюкзаках были сложены хаотично. А Дятлов был одет, по слова Юдина, в его свитер, который он, уезжая, дал Колеватову.

С этой путаницей в одежде вообще много вопросов. В деле говорится: «Момент катастрофы застал группу во время переодевания. А потому выход из палатки был крайне поспешным. Туристы ясно понимали, что выход из палатки в таком виде — гибель. Но вышли. Следовательно, причиной, вынудившей их покинуть ее, мог быть только страх перед немедленной смертью».

Трудно постигнуть логику криминалиста: чтоб избежать немедленной гибели, туристы ринулись навстречу... верной гибели?! Скорее всего, он хотел сказать другое — что какой-то внезапный и неведомый ужас сковал их рассудок и принудил бежать, не думая о последствиях. Такая версия объяснила бы и не затопленную печку, и перепутанную одежду. Зато возникли бы новые вопросы: почему вещи в палатке сложены в относительном порядке? Почему не осталось там что-то из сброшенной туристами мокрой от пота одежды? Протокол осмотра палатки не проясняет ситуацию. На чем же тогда основано утверждение следователя о переодевании? Или снова решение задачи подгоняется под готовый ответ?

Судебно-медицинское обследование первых пяти трупов было проведено 8 марта. Четверых, найденных позже, — 9 мая в помещении морга центральной больницы управления п/я Н-240 под руководством судмедэксперта областного бюро судмедэкспертизы Бориса Возрожденного.

Читать акты судебно-медицинского исследования — занятие, конечно, не для слабонервных, но в нашем случае без того не обойтись. Они все же дают более полную картину, нежели сжатое, краткое постановление о прекращении дела, в котором прокурор-криминалист Л.Иванов на мелкие царапины и ссадины на трупах даже не обращает внимания. А зря. Ведь одно дело, когда они получены в момент гибели, и другое — когда на них образовались коросты, ибо это означает, что они начинали заживать, а это, как вы понимаете, возможно только при жизни.

Про Рустема Слободина в протоколе следователя Иванова сказано лишь то, что, в отличие от его товарищей, которые имели многочисленные мелкие травмы, у него обнаружены крупная, длиной около 6 сантиметров и шириной до миллиметра, трещина черепа и посмертные расхождения височно-теменных швов — слева и справа. А в акте судебно-медицинского исследования трупа представлена несравненно более сложная картина: «В средней части лба мелкие ссадины буро-красного цвета пергаментной плотности, слегка вдавленные. Над ними — две царапины линейной формы под сухой бурой коркой длиной до 1,5 см, расположенные параллельно надбровным дугам на расстоянии 0,3 см друг от друга... В области верхнего века справа ссадина буро-красного цвета размером 1х0,5 см. В области ссадин и царапин на лице отмечается кровоизлияние в подлежащие мягкие ткани. Роговица мутная, радужка серовато-коричневого цвета, зрачки расширены... На спинке носа и в области верхушки носа мягкие ткани буро-красного цвета. На кончике носа участок мягких тканей под сухой буро-вишневой коркой размером 1,5х1 см. Рот открыт. Из отверстия носа следы выделения запекшейся крови».