Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни

Когда в 1894 году Стейниц уступил корону Ласкеру, новое поколение шахматистов уже глубоко усвоило его уроки.

Его принципам отдавали должное все чемпионы мира. Эволюция шахмат продолжалась, но именно Стейниц, воодушевленный Морфи, впервые перевел игру с зыбучих песков интуиции на твердую опору теории.

«До сих пор Морфи является непревзойденным мастером открытых игр. Насколько велико его значение, видно из того, что ничего существенно нового после Морфи в этой области создано не было (до середины 20-го века. — Т.К.). Каждый шахматист — от начинающего до мастера — должен в своей практике снова и снова возвращаться к творчеству гениального американца» ( Ботвинник ).

«В отличие от других игр, где целью служит жажда наживы, шахматы предназначены для людей разумных, хотя бы потому, что они из числа тех битв, где нет иной награды, кроме почета. Это безусловно философская игра. Если шахматная доска вытеснит карточный стол, то в общественных нравах произойдут очевидные изменения к лучшему» ( Морфи ).

«Значение учения Стейница заключается в том, что он показал — в принципе шахматы имеют строго выраженную логическую природу» ( Петросян ).

«Шахматы не для слабых духом, они поглощают человека целиком… Шахматы трудны, они требуют работы, серьезного размышления и ревностного исследования. К цели ведет только честная, нелицеприятная критика» ( Стейниц ).

Быть в движении!

Чтобы делать правильные ходы, мы должны знать, к чему стремимся. В шахматах цель довольно ясна: поставить мат неприятельскому королю. Стремясь к этой цели, мы определяем стратегию и тактику игры и намечаем лучший план действий. При проведении стратегического плана мы используем возникающие тактические возможности. К сожалению, слова «стратегия» и «тактика» нередко используются как синонимы, что приводит к стиранию многих качественных различий между этими в принципе разными понятиями.

Если стратегия абстрактна и основана на отдаленных целях, то тактика конкретна и основана на поиске оптимальных сиюминутных решений — она связана с оценкой угроз и защитой от них. Тактический шанс может спасти вас в трудной позиции. Кроме того, встречаются случаи «единственного хода», когда всё остальное проигрывает. В шахматной литературе существует специальный символ для обозначения таких абсолютно необходимых ходов. Они не хороши и не плохи, не трудны и не легки — они просто необходимы для того, чтобы избежать немедленного поражения.

Когда ваш соперник допускает промах, внезапно может появиться и выигрывающая тактика — здесь она служит средством, непосредственно ведущим к цели. Так и в футболе: опытный игрок, обученный сложным финтам, схемам и комбинациям, увидев, что вратарь соперника поскользнулся на траве и упал, тут же, без колебаний наносит удар по пустым воротам. Это чисто тактическое решение.

Когда позиция требует точно реагировать на угрозы и использовать любой подвернувшийся благоприятный шанс, тактик находится в своей стихии. Но перед ним возникает непростая проблема, когда под рукой нет очевидных ходов, когда требуется продуманное действие, а не реакция. Известный гроссмейстер и шахматный литератор Савелий Тартаковер полушутя назвал это «фазой ничегонеделания». На самом деле именно мастерство в этой «фазе» отличает сильных шахматистов.

Дело в том, что в шахматах мы не можем пропустить ход, даже если не знаем, куда пойти. Эта обязанность — тяжкое бремя для игрока, не обладающего стратегическим видением: при отсутствии прямых угроз он не в силах составить план и любой ценой пытается обострить игру, что обычно лишь ухудшает его позицию. На примере творчества Петросяна мы знаем, что вполне жизнеспособной стратегией может быть «бдительное бездействие», но такое осмысленное выжидание требует высочайшего мастерства. Как писал второй чемпион мира Эмануил Ласкер, «кто не понимает языка равных позиций, тот не в состоянии подметить признаки, предвещающие великие события».

Итак, что же делать, когда на первый взгляд делать нечего? Игру в такие периоды мы называем «позиционной», ибо суть дела в постепенном улучшении позиции. Надо укреплять слабые участки и находить способы усиления фигур, причем не теряя концентрации. Спокойные позиции коварны: в них есть опасность расслабиться. И тут мастера позиционной игры наносят свои смертоносные удары! Особенно хорошо это получалась у Карпова и Петросяна. Они почти никогда не теряли бдительности и были готовы пережидать долгие периоды кажущегося бездействия, накапливая одно крошечное преимущество за другим. Порой их соперники в итоге вообще не могли найти хороших ходов, оказываясь словно на зыбучем песке.