Василий Ершов - Раздумья ездового пса

Северное кольцо, с его тремя пожарами, криком кричало: давай взрывчатку! И всю вторую половину дня пришлось вертеться на малой высоте, ногами выпихивая мешки с аммонитом прямо на кромку низового пожара. После каждого захода видно было, как вдоль огня появляется чёрная полоса пропаханной взрывом земли, отбивая пламя и не давая ему перескочить дальше. Короткие переговоры по радио, указания, доклады — и скорее на помощь следующей группе.

По пути осмотрели ещё четыре пожара, те, на которых пришлось попотеть вчера. Белесоватый дым стелился низом; доклады обнадёживали: пожар локализован, окарауливаем, ждём утром вертолёт со сменой, готовим ему площадку.

А вот прогноз не обнадёживал. Холодный фронт, от которого ждали и понижения температуры, и, главное, дождей, пронёсся быстро, раздул огонь, прогремел сухими грозами, брызнул дождичками, чуть смочив пересушенную траву, и оставил после себя эти гадючьи внутримассовые грозы, от которых только шуму много, а дождя нет. Горимость не понизилась, опасность возгорания только возросла, а все группы выброшены на очаги. Вертолёт же с «диверсантами» обслуживал гигантский пожар, горевший уже второй месяц; высоченный столб дыма напоминал атомный гриб и был виден с любой точки маршрута, являясь главным ориентиром в районе полётов.

Новые группы «диверсантов» ожидались из краевого центра завтрашним спецрейсом. Прекрасно подготовленные для длительной борьбы с таёжными пожарами, эти ребята отличались от парашютистов примерно тем же, чем отличается клиника от скорой помощи.

И вот этой скорой помощи у леса нынче не было: все группы застряли на очагах.

В темневшем на востоке грозовом облаке злыми змейками проскакивали остренькие молнии. И вдруг одна змейка куснула сухое дерево — оно ярко вспыхнуло; кольцом занялась трава, полыхнули кусты. Великая сушь требовала жертвы. Огненное кольцо, без дыма, одним пламенем расходилось от обугленного ствола, и стало ясно, что за ночь погибнет несколько гектаров прекрасной ангарской сосны. Это если не будет ветра. А с ветром…

— Ребята, давай левый виражик! Покруче, покруче, я засеку.

— Заход поджимает… виражик ему.

Самолёт круто задрал правое крыло, а левым целил точно в центр пожара, в это несчастное обуглившееся дерево, описывая окружность.

Вытянув шею, я поглядывал влево, через капитанскую форточку: мне ещё не доводилось видеть, как молния поджигает лес, а тут как назло не с моей стороны…

Орлиный профиль капитана окаменел. Крупные руки чуть заметно шевелят штурвал. Фёдорович дело знает: вираж как по циркулю, сейчас вскочим в собственную струю, тряхнёт…

— Дима, давай скорее: заход, заход поджимает…без талона с вами тут останешься… нарвёмся на инспектора…

— Все, поехали домой.

— Вася, крути.

— Взял управление.

— Как расчётное?

— Три минуты после захода... если с прямой.

— Валера, ставь номинал.

— Есть номинал!

Моторы загудели напряжённее.

— Коля, свяжись по дальней, пусть разрешат на десять минут позже захода, производственная необходимость.

Напряжённая тишина. Двигатели ревут на номинале, скорость предельная.

— Разрешили, но не более десяти!

— Успеем.

— Что там на ужин в столовой? Жрать хочется…

Молчание.

— Дима, завтра с утра работа будет?

Какая работа… Хорошо, если к полудню вертолёт снимет группу с пятого пожара. Но одной группы мало. Это для Ан-2 одна группа — норма, а для Ил-14 надо три, пятнадцать человек, да тонны полторы груза при них: топоры-лопаты, бензопилы, опрыскиватели, палатки, продукты, скафандры, парашюты, всякая мелочь — все продумано, просчитано, взвешено, проверено на практике. Тут тебе тайга, она мелочей не прощает.

Пока группу привезут с пожара, пока она разберётся со своим оборудованием, да надо же отдохнуть, помыться, обшиться; потом святое дело — укладка парашютов: это надо видеть… вот и день уйдёт. Хорошо, если на смену остальным, сидящим на окарауливании пожаров, прилетят «диверсанты», соскользнут с вертолёта на своих прочных фалах с хитрым тормозным устройством, примут груз, сменят измочаленных парашютистов, и те, чуть живые, приползут на площадку, расчищенную бензопилами где-нибудь на мелколесье (гектар спиленного леса — своя игра), и вертолёт, осторожно зависнув над наскоро сколоченным помостом, обдавая людей удушливо-горячей керосиновой гарью, примет всех в своё дрожащее гостеприиимное брюхо.

Но и самолёт простаивать не должен. К утру из центра придёт указание: либо обслуживать взрывчаткой пожары, либо смотаться куда-нибудь в соседнюю область за подкреплением… хорошо бы привезти групп пять в помощь. Но нет: парашютисты у нас свои, таких ещё поискать, с такими работать — удовольствие… если может быть такое удовольствие — работать на пожаре. Это война.