Юлий Буркин - Королева белых слоников

Я прекрасно сознавал, что он «гонит», но настроение было такое, что ругаться не хотелось, и я его жалел. К тому же я заблудился, не знал, как добраться обратно до гостиницы, и он взялся проводить меня.

По ходу он несколько раз предлагал: «Дяденька, пойдем к тебе, выпьем с тобой, ты такой хороший человек, а у меня теперь – ни папки, ни мамки…» Я отказывался: «Меня в номере девушка ждет». Остатком трезвого сознания я соображал, что парнишка – жулик, и периодически проверял на месте ли бумажник. Он был на месте – в заднем кармане джинсов.

Когда добрались до гостиницы, стали прощаться. «Спасибо тебе, дяденька!» – вскричал пацан в последний раз, порывисто меня обнял и скрылся за углом. Я потрогал задний карман. Бумажника не было. Я кинулся за угол. Пацана простыл и след.

… Прошел в свой номер. Элька спала. Выхлебал бутылку вина, достал сигарету, но оказалось, что у меня нет огня. Пошел по гостинице. Она была почти совсем пустой: для украинцев это было дорого, а иностранцев было немного.

Наконец, я наткнулся на какого-то негра и, держа сигарету в зубах, стал на ломаном английском и жестами объяснять ему, что мне нужен огонь. «Фаер! – говорил я ему и неприлично ударял пальцем о палец, – Гив ми фаер!» Он на ломаном русском пытался объяснить мне, что, мол, курить вредно. Так мне, во всяком случае, казалось, и я доказывал ему, что все равно хочется. В конце концов, он дал мне прикурить. Я вернулся в номер. В темноте сделал несколько затяжек. Удивился, какая же все-таки херовая сигарета. Вкус просто отвратный. Потушил ее и завалился спать.

Утром обнаружил, что прикуривал не той стороной: фильтр был скурен полностью. Стало понятно, что мне пытался объяснить иностранец. Наверное, я сумел таки доказать ему, что о вкусах не спорят: русские предпочитают курить с фильтра.

В связи с пустотой в карманах ощущение «миллионерства» закончилось. «Мы с товарищем вдвоем работали на дизеле…» Днем я продал на рынке цыганке обручальное кольцо. Этих денег мне хватило на несколько дней довольно скромной жизни в Одессе. Благо, паспорт с обратным билетом лежал не в украденном бумажнике, а в ящике гостиничного стола. Мои акции в Элькиных глазах сильно упали. И все-таки она уже не колебалась, возвращаться ей в Томск или ехать ко мне в Алма-Ату.

… Ленка и ее муж свозили нас к себе на дачу. Собственно, это была не дача, а старая глиняная мазанка на далеком приодесском хуторе. Мы прожили там неделю. Спали на каких-то старых матрацах, непрерывно купались в море, шагать до которого было метров двести.

По утрам мы шли к нашим деревенским соседям и по смехотворным ценам покупали у них овощи, фрукты, хлеб, яйца, молоко и вино. Все – свое, домашнее, безумно вкусное.

У нас не было электричества. Ночью вокруг царила мертвая тишь и полная темень. Только звезды, как глаза каких-то добрых зверей, пялились на нас.

Итак, я вернулся в Алма-Ату, а вскоре ко мне приехала Элька. Был поздний вечер. Мы валялись с ней в постели, и вдруг нам безумно захотелось есть. Дома ничего съедобного не было, и мы вышли на улицу.

Ночная летняя Алма-Ата – чудо. Но еда в этом чуде отсутствовала. Мы уже впали в отчаяние, когда вдруг набрели на ресторан «Пана».

Денег на кабак у нас не было, и мы решили купить какой-нибудь еды на вынос. Вошли, спустились в подвальчик. Зал незримой границей делился строго на две половины. На одной половине гуляли люди с европейскими типами лиц, в другой – с азиатскими. Зато музыканты играли «And I Love Here».

Мы подошли к стойке бара и стали выяснять, что там есть. Переговоры с молоденькой казашкой сопровождались взрывами хохота, потому что еще никто и никогда ничего у них не покупал на вынос. Элька любит манты. Манты стоили дорого, я начал бессовестно торговаться. Сумел сбить ресторанную наценку. Оказалось, в кабаке нет ничего, во их можно было бы упаковать. В конце концов, мы выпросили у продавщицы две коробки из-под блоков сигарет и сгрузили манты туда. По пути домой купили в ларьке пепси и курево…

Мы шли сквозь великолепие ночной Алма-Аты, ели свежайшие ресторанные манты, доставая их из коробок, и запивали колой. Дышали горы, пахли дубы и каштаны. Элька была, как всегда, щемяще красива. А звезды таращились на нас точно так же, как в Одессе. Они только выглядят по-разному – в Алма-Ате, в Одессе, в Томске – но на самом-то деле это одни и те же звезды. Они всегда присматривают за нами, где бы мы ни были.