Владимир Бешанов: Год 1942 — «учебный»

Валентин Пикуль в своем последнем романе много размышлял над этим феноменом и только развел руками: «Когда задумываешься о любимцах Сталина, которым вверялась власть над миллионами наших солдат, то невольно возникает вопрос: как мы вообще эту войну с Германией выиграли?»

Хороший вопрос. Но, слава Богу, мы были не одни. [9]

В принципе же тот факт, что мы отступили далеко от границы и дали противнику возможность занять и разорить Украину, Белоруссию, часть Российской Федерации, явился результатом просчетов и неумелого руководства. Вероятно, многие люди, которым доверили дело, были достаточно примитивны.

Н. С. Хрущев

В конце 1941 года, после ряда катастрофических поражений, Красная Армия сумела провести крупные наступательные операции под Ростовом и Тихвином, а также «развеять миф о непобедимости германской армии» на полях Подмосковья. Советские войска достигли существенных результатов, отбросив противника на 150-300 км на запад и нанеся ему значительные потери в живой силе, и особенно в технике.

К Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину вновь начала возвращаться былая уверенность. Преодолев кризис под Москвой, он счел, что война теперь пошла по той же колее, что и в 1812 году: враг разбит, настало время его преследования и окончательного разгрома.

Сталину очень нравилась такая аналогия, и уже тогда историками в погонах стала разрабатываться верноподданническая теория о том, как «величайший полководец современности Иосиф Виссарионович Сталин», подобно «гениальному Кутузову» (но применив еще и безошибочную марксистскую методу), заманил Гитлера под Москву, где и «загубил» его лучшие войска.

«Советская военная наука, созданная товарищем Сталиным, заново разработала и успешно применила… контрнаступление… Сталинское учение о контрнаступлении явилось величайшим приобретением советской военной науки», — писал полковник П.А. Жилин в своей работе, посвященной… фельдмаршалу М.И. Кутузову. [10] Все правильно понимал товарищ, как не сделать такого академиком?

В общем, Верховный Главнокомандующий «непобедимой и легендарной» пришел в себя после нокдауна. Изменение показаний сталинского «барометра» четко прослеживается в развитии его взаимоотношений со вновь приобретенными западными союзниками, в частности по вопросу второго фронта.

Впервые правительство СССР поставило этот вопрос менее чем через месяц после германского нападения. Было от чего: к этому времени потерпели сокрушительное поражение армии Кузнецова и Павлова, пал Смоленск, танки вермахта рвались к Ленинграду, Москве и Киеву. Пришлось советскому генсеку, еще недавно готовившему «великий освободительный поход с целью освобождения международных пролетариев от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой другой сволочи», просить помощи у заклятых классовых врагов — английских буржуев. В послании на имя британского премьер-министра, датированном 18 июля 1941 года, говорилось:

«…Военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на западе (Северная Франция) и на севере (Арктика). Фронт на севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с Востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию… Легче всего создать такой фронт именно теперь, когда силы Гитлера отвлечены на восток и когда Гитлер еще не успел закрепить за собой занятые на востоке позиции».

Черчилль даже не стал советоваться со своими военными, а сразу ответил, что создание фронта во Франции является в настоящий момент нереальным предприятием. [11]

3 сентября, в момент нового обострения ситуации на советско-германском фронте, когда бои уже шли у стен Киева, а танковая группа Гудериана выходила в тыл войскам генерала Кирпоноса, Сталин вновь повторил свое предложение «…создать уже в этом году второй фронт…», который бы оттянул с советского фронта 30-40 немецких дивизий, — и вновь получил отказ.

Ясно, Черчилль — сволочь, старый враг Советской власти и желает «нашего ослабления». 6 ноября 1941 года в торжественной речи, которую пришлось произносить в подземном зале Московского метро, Сталин недвусмысленно возложил вину за свои военные поражения на Англию и США.

Он заявил:

«Одна из причин неудач Красной Армии состоит в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск. Дело в том, что в настоящее время на Европейском континенте не существует каких-либо армий Великобритании и Соединенных Штатов Америки, которые бы вели войну с немецко-фашистскими войсками… Обстановка теперь такова, что наша страна ведет освободительную войну одна, без чьей-либо военной помощи…»