Иоахим Фест - Адольф Гитлер (Том 3)

Высказывание Гитлера, что вторая мировая война является продолжением первой, не общее место империалистической доктрины, которым его часто считают: оно, скорее, обозначает попытку выдать себя за выразителя преемственности, которую он н е х о т е л обеспечивать, попытку в последний раз разыграть перед генералами и консервативными партнерами роль человека, который воплотит в реальность их несбывшиеся мечты о великой державе, вернет им утраченную, украденную победу 1918 года, которая теперь все же должна была достаться им. В действительности этому он отводил самое последнее место, жажда ревизии служила для него лишь идеальной исходной базой. При недиалектическом подходе к понятию «преемственности» легко совершить ошибку в оценке характера явления; Гитлер не был Вильгельмом III.

Уже в «Майн кампф» он писал, что программа, которую он представляет, «объявляет войну существующему порядку и имеющемуся мировосприятию вообще» [374]. В сентябре 1939 года он лишь начал вести эту схватку силой оружия и за пределами страны. Уже первая мировая война была, по меньшей мере отчасти, столкновением идеологий и систем господства, вторая стала им в несравненно более резкой, принципиальной форме: своего рода всемирной гражданской войной, которая решала не столько вопрос власти, сколько морали, которая будет господствовать впредь в мире.

У противников, которые противостояли друг другу после неожиданно быстрого разгрома Польши, не было объекта территориальных споров, целей завоевания, какое-то время на протяжении «странной войны» той осени казалось, что война утратила свою побудительную причину: на этом основывался слабый шанс на восстановление мира. 5 октября Гитлер отбыл в Варшаву на парад победы, объявив, что на следующий день выступит с важным «призывом к миру». Вряд ли кто-либо мог догадаться, сколь беспредметными были неопределенные последние надежды, которые вновь возникли после этого заявления. Ведь уже за две недели до него Сталин уведомил германского диктатора, что не питает особых симпатий к идее самостоятельной Польши в усеченном виде, и Гитлер, проявляя недавно прорезавшуюся антипатию к политическим альтернативам, принял предложение провести переговоры. Когда они окончились 4 октября [375], Польша была снова поделена между своими могучими соседями, одновременно была сорвана возможность окончить войну с западными державами при помощи политического решения. Один иностранный дипломат сказал о речи Гитлера в рейхстаге, что он как бы пригрозил не желающим его мира каторжной тюрьмой [376].

С точки зрения своей общей концепции Гитлер, однако, действовал логично: как бы ни хотелось ему опять добиться идеальной расстановки сил, предполагавшей западную поддержку, предложение Сталина было все же заманчивее: оно давало ему наконец общую границу с Советским Союзом, ради которой он по сути дела начинал войну с Польшей. Уже на вечернем совещании 17 октября 1939 года он дал указание начальнику штаба ОКВ генерал-полковнику Кейтелю учесть впредь при планировании, что оккупированный польский регион «имеет для нас военное значение как передовой рубеж и может быть использован для сосредоточения и развертывания сил. Для этого надо содержать в порядке и использовать для наших целей железные дороги, шоссе, линии связи. Следует устранить все начатки какой-либо консолидации в Польше», иронически добавив: «процветать пышным цветом должно только «польское головотяпство» [377].

Он переступил ту линию, которая делала войну неотвратимой, и в моральном плане. В ходе того же разговора он распорядился подавлять в зародыше все усилия, которые могут «превратить польскую интеллигенцию в руководящий слой. Жизненный уровень в стране должен оставаться низким; мы хотим лишь одного – черпать оттуда рабочую силу». В состав рейха была включена территория, далеко выходившая за границы 1914 года, прежде всего область р. Варты и Верхнесилезский промышленный район, остальная часть была объявлена генерал-губернаторством, во главе которого был поставлен Ханс Франк, оно стало объектом беззастенчивого процесса онемечивания и войны на порабощение и уничтожение: Франк должен быть способен, заявил Гитлер, «завершить дьявольское дело!» Уже в последние дни сентября он поручил Генриху Гиммлеру очистить эти области от нежелательных расовых элементов; упразднив военную администрацию 25 октября 1939 года, он дал ему зеленый свет для «этнической борьбы». Части СС и полиции положили начало режиму, основанному на терроре; арестовывали, переселяли, изгоняли, ликвидировали, один немецкий офицер, ужаснувшись писал в письме «о банде убийц, разбойников и грабителей», а Ханс Франк мечтал об «эпохе Востока», которая начинается теперь для Германии», «времени колоссальных преобразований по колонизации и заселению» [377.1].