Иоахим Фест - Адольф Гитлер (Том 3)

Начиная с весны 1943 года, предпринимаются все новые попытки покушения. Все они проваливаются – то отказывает техника, то проявляется чутье на опасность самого Гитлера, то вмешивается какая-то непостижимая, никоим образом не могущая быть предусмотренной случайность. Два взрывных устройства, подложенных Хеннингом фон Тресковом и Фабианом фон Шлабрендорфом после посещения Гитлером штаба группы армий «Центр» в середине марта 1943 года в самолет фюрера, не сработали; намерение фон Герсдорфа восемь дней спустя взорвать себя вместе с Гитлером и другими главарями режима во время осмотра ими выставки в берлинском цейхгаузе сорвалось, потому что Гитлер сократил свое пребывание там до десяти минут, так что взрыватель не успел сработать. План полковника Штиффа взорвать бомбу во время обсуждения положения на фронте в ставке фюрера провалился из-за того, что взрыв произошел раньше времени. Чтобы избежать неудачи, постигшей фон Герсдорфа, молодой пехотный капитан Аксель фон дем Буше в ноябре заявил заговорщикам о своей готовности во время демонстрации нового военного обмундирования броситься на Гитлера, схватить его и в тот же момент дать сработать взрывателю; но за день до того бомба союзников уничтожила подготовленные для демонстрации образцы. Когда же фон дем Буше вновь появился в декабре с заново пошитым обмундированием, Гитлер неожиданно решил уехать в Берхтесгаден и сорвал тем самым не только этот план, но и намеченное на 26 декабря покушение одного полковника из общего управления сухопутных войск, который собирался в своем портфеле пронести в ставку фюрера бомбу с часовым механизмом. Так впервые появился на сцене человек по имени Клаус Шенк фон Штауффснберг. Так как фон дем Буше был вскоре тяжело ранен, в распоряжение заговорщиков предоставил себя другой молодой офицер – Эвальд Генрих фон Кляйст, но Гитлер по неизвестным причинам на назначенной на 11 февраля демонстрации обмундирования так и не появился. Попытка ротмистра фон Брайтенбуха застрелить Гитлера во время совещания в «Бергхофе» сорвалась, потому что охранники-эсэсовцы – якобы по распоряжению Гитлера – не впустили его в большой зал [598]. Сходным образом закончился и еще ряд планов покушения.

Почти столь же безуспешными были попытки заговорщиков обеспечить свою акцию во внешнеполитическом плане и получить у западных держав определенные уступки в случае удачи государственного переворота: непрерывные, предпринимавшиеся самыми разными путями усилия вступить с ними в контакт так и окончились ничем. Конечно, сдержанность государственных деятелей стран коалиции достаточно понятна: их нежелание связывать себе руки накануне ставшей теперь уже осязаемой победы, а также опасение вызвать недовольство Советского Союза были вполне объяснимы. Равным образом следует принять во внимание и то обстоятельство, что, будучи уже уверенными в победе, они не пытались разобраться в сплетении морально-политических конфликтов в среде немецких заговорщиков. Что же касается Рузвельта и Черчилля, а также некоторых из их советников, то эта сдержанность усугублялась еще и их явно антинемецкой настроенностью, которая и обращалась-то постоянно как раз против того типа, который выставлял теперь себя перед ними носителем нового строя, а им казался лишь олицетворением строя позавчерашнего: «милитаристы», «прусские юнкеры», «генштаб».

Недоверие со стороны западных держав должно было еще более возрасти, когда в 1943 году на периферии Сопротивления вдруг на какое-то мгновение всплыл не кто иной как Генрих Гиммлер. Обеспокоенный смахивающим на болезнь упрямством Гитлера и подталкиваемый кое-кем из своего окружения, он получил медицинское заключение, откровенно называвшее состояние Гитлера болезнью, и вслед за этим, хотя и продолжая все время колебаться, согласился на то, чтобы шеф заграничной службы СД Вальтер Шелленберг прозондировал через Испанию, Швецию и различных американских посредников возможности компромиссного мира без Гитлера и против Гитлера [599]. Эти инициативы сомкнулись со стараниями кое-кого из числа заговорщиков-консерваторов столкнуть друг с другом ключевые фигуры режима и расширить сеть Сопротивления вплоть до сфер СС, полиции и гестапо. 26 августа 1943 года состоялась встреча прусского министра финансов Иоганнеса Попица с Генрихом Гиммлером, ставшая – во всяком случае, для оппозиции – свидетельством того, насколько неуверенно чувствовали себя даже главари режима. Но затем эти нити оборвались, причем почти одновременно во всех местах. На внешнем уровне всем устремлениям по достижению досрочного мирного урегулирования с максимальной решимостью противилась прежде всего Англия, в то время как на внутреннем фронте главные действующие лица самой оппозиции увязли в ожесточенных спорах. Конечно, Попиц и сторонники единого Сопротивления рассчитывали в случае успеха планировавшегося ими государственного переворота переиграть Гиммлера и СС и вернуться к правовому состоянию. Но тут не только в очередной раз неразумно оживлялись самонадеянные иллюзии консерваторов времен весны 1933 года – даже временный прагматичный союз с одной из наиболее одиозных фигур режима неминуемо уже в принципе компрометировал смысл и мораль Сопротивления. Некоторые из молодых офицеров во время дискуссии в штабе группы армий «Центр» с возмущением заявили адмиралу Канарису, что они не станут подавать ему руки, если дело дойдет до планируемого контакта с Гиммлером [600] .