Владимир Ткаченко - Частная жизнь Сергея Есенина

Но вот он поднялся ей на встречу. Чужое лицо — такого она еще не видела. На нее посыпались ужасные, оскорбительные слова — она не знала, что он способен их произносить.

Она упала на пол — не в обморок, просто упала и разрыдалась. Он не подошел.

Когда поднялась, он, держа в руках какую-то коробочку, крикнул:

— Подарки от любовников принимаешь?! — Швырнул коробочку на стол.

Она доплелась до стола, опустилась на стул и впала в оцепенение — не могла ни говорить, ни двигаться.

Они помирились в тот же вечер. Но они перешагнули какую-то грань, и восстановить прежнюю идиллию было уже невозможно. В их бытность в Петрограде крупных ссор больше не было, но он, осерчав на что-то, уже мог ее оскорбить.

Зинаида Райх принадлежала к такому типу женщин, которые вызывают у мужей чувство ревности.

Музыкант Юрий Елагин, работавший в 30-е годы в Вахтанговском театре и хорошо знавший театральную жизнь Москвы, после войны с поколением второй эмиграции попал в Америку, где в 1955 году издал книгу “Темный гений” о Всеволоде Мейерхольде.

В книге есть страницы, характеризующие Зинаиду Райх:

“Райх была чрезвычайно интересной и обаятельной женщиной, обладавшей в очень большой степени тем необъяснимым драгоценным качеством, которое по-русски называется “поди сюда”, а на Западе известно как sex appeal. Всегда была она окружена большим кругом поклонников, многие из которых демонстрировали ей свои пылкие чувства в весьма откровенной форме.

Райх любила веселую и блестящую жизнь: любила вечеринки с танцами и рестораны с цыганами, ночные балы в московских театрах и банкеты в наркоматах. Любила туалеты из Парижа, Вены и Варшавы, котиковые и каракулевые шубы, французские духи (стоившие тогда в Москве по 200 рублей за маленький флакон), пудру Коти и шелковые чулки… и любила поклонников. Нет никаких оснований утверждать, что она была верной женой Мейерхольду — скорее есть данные думать совершенно противоположное”

Зинаида Райх была из особой породы женщин, созданных для роскоши и адюльтера, женщин типа Ольги Книппер, Лили Брик, Ларисы Рейснер, то ее жизнь с Сергеем Есениным, требовавшим, несмотря на свою в достаточной степени богемную жизнь, от жены верности, послушания, семейного очага, то есть всего того, что соответствовало его крестьянско-патриархальным взглядам на место жены в семье, была обречена на неудачу.

Всеволод Мейерхольд, который дал Райх все, что не мог дать ей Есенин, — материальное благосостояние, положение в обществе, возможность царить в собственном салоне посреди нэпмановской Москвы, испытал куда большие муки, живя с этой женщиной, нежели его предшественник. Его страстная любовь приняла болезненный оттенок под влиянием характера и поведения Райх. Мало-помалу его ревность развилась и приняла фантастические размеры. Он ревновал Райх ко всем, к кому только можно было ревновать. Часто он устраивал бурные сцены, не стесняясь присутствием друзей и знакомых.

Дочь Есенина Татьяна вспоминала:

“Отец, как известно, не скрывал, что его семью помог разрушить Мариенгоф. Мариенгоф с помощью какой-то выдумки спровоцировал ужасающую сцену ревности. До родов оставался месяц с днями, мать прожила их у кого-то из знакомых. Вернуться к своим родителям она не могла, военные действия в районе Орла продолжались. Костя родился 3 февраля 1920 года.

В метрической записи о рождении Константина, заполненной со слов Зинаиды, в графе “Родители” стоит следующее: Сергей Александрович Есенин, 24. Зинаида Николаевна Есенина, 25 — фамилия, имя, отчество и возраст родителей.

Родители разъехались где-то на рубеже 1919-1920 годов, после чего уже никогда вместе не жили. Ревность Есенина к Зинаиде Райх имела основания.

Становится понятным его поведение на ростовском перроне, где во время стоянки поезда встретились Мариенгоф и Зинаида Райх. Райх ехала с маленьким Константином в Кисловодск.

Заметив бывшую супругу, разговаривавшую с Мариенгофом, Есенин вскочил на рельсы и пошел в обратную сторону, поддерживая равновесие руками. Райх попросила Мариенгофа:

— Пусть отец глянет на сына, он ведь его не видел, если не хочет встречаться со мной, я могу выйти из купе.

Есенин заупрямился, но после второго звонка все же пошел в купе поезда, где ехала Райх.

Мать распеленала младенца.

Есенин отшатнулся.

— Черноголовый!.. Есенины черными не бывают…

Есенин не так уж был и не прав, когда писал в “Письме к женщине”, обращаясь к своей бывшей жене: