Эркебек Абдуллаев - Позывной – Кобра. Записки «каскадера»

— В столице, между прочим, такого памятника нет.

В колхоз нагрянула большая ревизия. Она работала полгода. Наконец, накопали растрату на смехотворную сумму около 5 тысяч рублей. На суд аксакал явился при всех своих боевых и трудовых наградах, а «иконостас» у него — будь здоров! Четверых главных специалистов колхоза вместе с председателем все же посадили.

Вернувшись из мест заключения, многомудрый Айдаралиев изрек:

— Настоящий джигит непременно должен посидеть в тюрьме!

Земляки рассказали, что престарелый Айдаралиев, ныне проживающий в Бишкеке, приезжал в прошлом году в свой бывший колхоз. Увидев нынешнюю разруху и безнадегу, горько заплакал…

Новый председатель колхоза Бечелов уважил просьбу папы и прислал на меня запрос. Кадровик министерства сельского хозяйства отговаривал:

— В вашем «Караколе» пять безработных экономистов. Они будут под тебя копать!

Но я был непреклонен.

Работа экономиста по труду и заработной плате состояла в том, чтобы строго соблюдались нормативы по расценкам оплаты труда и не превышались объемы реально выполненных работ. Когда первый раз в жизни завизировал документы на 40 тысяч рублей, испытал ни с чем не сравнимое чувство гордости за оказанное высокое доверие.

Впрочем, не все давалось гладко. Помню, учетчик мехпарка принес наряды. Заглядываю в конец документа и вижу, что всем ремонтникам начислено от 200 до 500 рублей зарплаты. Я урезаю их в два раза. В мехпарке бунт. Суровые мужики в замасленных спецовках приходят в кабинет разобраться с сосунком. Усаживаю самого крикливого за стол, самолично подсчитать зарплату. Через пятнадцать минут выясняется, что я был прав. Оказалось, сердобольный учетчик, работающий всего неделю, просто решил осчастливить друзей.

Другой раз зимой из-за нехватки кормов решили давать буренкам кормовую смесь из сенажа, корнеплодов и соломы, перемалывая их на измельчителе КУФ. Все бы ничего, но на морозе корнеплоды превратились в камень. Ножи кормоизмельчителя начали ломаться. Производительность труда упала. Естественно, зарплату работникам я урезал. Забастовка! Председатель колхоза отдает распоряжение уладить инцидент.

— Или иди сам и работай вместо них на морозе!

Провожу хронометраж, созваниваюсь с соседними хозяйствами. Везде измельчение тонны кормов оценивается примерно в 50 копеек (другие хозяйства перемололи свои корнеплоды еще летом). У меня же требуют платить по 2 рубля! Нигде в Союзе нет таких расценок! Ладно. Начинаю с конца. Беру за основу 2 рубля и накручиваю: разгрузка с прицепа вручную (хотя прицеп — самосвал), перенос на 50 метров, загрузка в измельчитель, отгребание из-под него, обратная переноска на 50 метров, погрузка в тракторный прицеп с высокими бортами (хотя погрузка механизированная) и т. д. Чтобы прикрыться (ведь ревизия будет спрашивать с меня!), составляю новый норматив, добавляю из учебника по планированию сельского хозяйства пару мудреных формул. Председатель кряхтя подписывает сей документ и ставит печать. Через несколько лет, заехав в родное хозяйство, узнаю, что экономист, не мудрствуя лукаво, даже летом оплачивает работу кормозаготовителей по моим расценкам. Я пришел в ужас!

Зимой, чтобы сохранить поголовье, председатель договорился со сторожами казахских зимних пастбищ, примыкающих к нашему хозяйству, потихоньку пасти у них наших барашков. Они взамен просят принять на мясо их бычков. Наши расценки — один рубль двадцать копеек за килограмм живого веса. Бычки упитанные, по 150 килограммов. Однако сторожам этого мало. Приходится искусственно накидывать сверху по 20–30 кило.

В автокатастрофе погиб прекрасный парень. Осталась одинокая старушка мать. Учетчик мехпарка, чтобы как-то помочь ей, начислил покойному зарплату 500 рублей. Я не могу пропустить этот документ. И урезать некрасиво. Поэтому принимаю решение разделить сумму на две части. Вторая зарплата была начислена в следующем после его смерти месяце. А с ревизором, однокашником по университету, мы распили бутылку, и я ему все объяснил. Он понял все правильно.

Весной 1976 года в «Каракол» приехали представители райкома комсомола. Шла кампания обмена комсомольских билетов. В хозяйствах нижней зоны Таласской долины этот процесс уже был близок к завершению, а у нас даже не начинался. Секретарь ВЛКСМ нашего колхоза полгода назад сбежал с молодухой от своей жены в неизвестном направлении. Реальных кандидатов на должность секретаря комитета комсомола было двое: токарь из мехпарка, член КПСС, и я, беспартийный, но с высшим образованием. Токарь, зарабатывавший по 200 рублей в месяц, заявил членам бюро райкома: