Леон Дегрель - Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]

Окруженные части были на исходе сил. Почти не было боеприпасов. Довольствие было на нуле. Люди были полумертвые от усталости.

Сможем ли мы еще сдерживать натиск неприятеля, считавшего, что мы на грани агонии? Танки с запада, смогут ли они прорвать окружение, пробившись через неслыханное море грязи?

Будучи оптимистами, мы все же чувствовали, что до гибели оставалось не больше, чем несколько дней…

Ночная секретная директива штаба дивизии командиру нашей бригады не оставила больше надежд: «Вперед!»

На маленьком КП, с заледеневшей кровью, обливаемые дождем, мы смотрели друг на друга. Вдалеке, в каком-то мираже мы видели лица наших детей. Приближался час, когда все будет потеряно…

Ночь с четверга, 10 февраля, на пятницу, 11 февраля 1944 года прошла в многочисленной беспорядочной перестрелке. Мы не видели дальше одного метра перед собой. Окружающее пространство превратилось в сплошной поток воды; почва стала рекой, в которой мы вязли по колено.

Русские кишели как жабы в этой липкой грязи. Они проскальзывали во тьме во всех направлениях.

С одного и того же места каждые одну-две минуты летела пуля. Нам требовалась четверть часа, чтобы вычислить снайпера, но мы находили лишь лужу, похожую на все другие. Стрелок уже потихоньку уполз, чтобы обосноваться в другой черной водной дыре. Как только мы отходили, снова свистели пули, пронзительно и сухо.

Вокруг нас трассирующие пули перекрещивались, били в стены, в двери…

Наши люди бодрствовали уже восемь дней в одежде, приклеенной к телу, и чувствовали, как сходят с ума.

Из дивизии каждые два часа звонили на КП: оставленный дом должен быть сразу же отбит, ночью.

Русские проскальзывали в наши боевые порядки: мы хватали их в темноте, приводили на КП этих отвратительных монстров в иле, лохматых как звери и смеющихся желтыми зубами. Они говорили все, в частности, что они в десять раз сильнее нас. Потом они глотали что-то, засыпали где попало, как звери, гремели, бормотали что-то во сне, издавая зловоние сажи и мокрой одежды.

В пятницу утром Деренковец еще держался. Западный и восточный фланги дороги на Корсунь еще держались, хотя советские стрелки проскользнули почти везде среди кустов вдоль дороги.

Русские знали лучше, чем мы, как они сжимали нас. Уже много дней их самолеты бросали листовки, в которых они описывали нам, подтверждая слова картой, наше безнадежное положение. Они сообщали список окруженных частей и специально цитировали Библию.

Они все более изощрялись в пропаганде. Регулярно появлялся белый флаг: подходил советский солдат, передавал лично адресованный генералу дивизии или корпуса конверт. Это было рукописное письмо пленного немецкого генерала, перешедшего на службу к неприятелю. Этот агент предлагал от имени своих советских хозяев почетную капитуляцию.

Каждый день таким же почтовым манером посылались фотографии плененных накануне солдат, сидящих за столом с генералом, целых, невредимых, в укрытии, в тепле и сухости.

В пятницу, 11 февраля 1944 года, в одиннадцать часов, после обычного появления белого флага появились два советских офицера безупречной выправки и передали послание верховного советского командования для командующего окруженной группировкой. Это послание было ультиматумом.

Эти офицеры прошли за наши позиции, были вежливо приняты. Ультиматум Советов был ясный и четкий: сдаваться. Достойно сдаться, как подобает храброму солдату, или атака на уничтожение начнется в тринадцать часов.

Ультиматум был немедленно и категорично отклонен. Верхом на трясущемся тягаче через грязь двух советских офицеров сопроводили до их позиций.

Ответ Советов не заставил себя ждать. Начиная с полудня Красная армия пошла в наступление. На нашем плацдарме и на дороге Деренковец — Корсунь мощные, яростные атаки привели нас во все более тревожное, гибельное положение.

Вот уже два дня под Корсунем концентрировались немецкие силы. Мы знали, что решающая битва скоро начнется, что десятки тысяч людей занимали боевые позиции и с отчаянной энергией бросятся в атаку. Радиограмма немецкого Верховного главнокомандования призывала нас напрячь все силы: с другой стороны нам навстречу в последнем усилии собирались бросить все, что оставалось из бронетанковой техники.

Нам оставалось сыграть нашу игру ва-банк. Русские считали нас безвозвратно потерянными. Но вот уже две недели их усилия не приносили успеха. Они хотели усилить, ускорить свое последнее «Ату!» Их ультиматум был отвергнут без дискуссий, их атака распространилась на все секторы.