Иван Афанасьев - Дом солдатской славы

Пока он беседует со студентами, рассказывает им об особенностях данной операции, я слушаю его мягкий, спокойный голос и думаю. Какой же он добрый, хороший человек. Сколько за его плечами таких сложных операций, которые требуют от врача не только профессионального мастерства, но и твердого самообладания, большого риска и самоотверженности. Ошибись на миллиметр, — и все пропало, а он уже сотням, тысячам людей дал свет и радость.

— С этой секунды вы, больной, будете моим ассистентом, больше никто мне так не поможет, кроме вас самих. Лежите спокойно, не шевелитесь, — обращаясь ко мне, говорит профессор.

В операционной снова напряженная тишина. Проходит минута, другая, третья. Чувствую, как Александр Михайлович задерживает дыхание. Несколько секунд длится полное безмолвие, и вдруг рядом облегченный вздох профессора. Он тихо произносит:

— Вот и хрусталик.

И в тот же миг передо мной вспыхивает ослепительный белый свет. Вижу все, как в густом тумане, но вижу. Вокруг меня стоят люди. Они в белых халатах, лиц не рассмотреть. Не было сил, чтобы справиться с волнением, хотелось от радости громко закричать. Этот порыв оказался сильнее моей воли.

— Я вас вижу… вижу!!!

Мне казалось, что я произнес эти слова очень тихо, а для профессора и присутствующих они были слишком громкими.

— Тише, не волнуйтесь! Вам ни в коем случае нельзя разговаривать, а вы так кричите, — предупреждает профессор и тут же отдает распоряжение наложить повязку.

Прошло несколько дней, и каждая перевязка приносила радость и уверенность, что заживание идет нормально, а к концу второй недели почувствовал себя совсем здоровым, можно было и домой. Да и врачи не видели причины задерживать. К празднику обещали выписать, но не разрешил профессор. Когда на следующий день я спросил о причине, он улыбнулся и ответил:

— Причина — Восьмое марта. Я не уверен, что женщины ради такого праздника не соблазнят вас рюмкой вина.

Александр Михайлович — один из тех немногих ученых, о которых в народе с любовью говорят: «Он не только талантлив, но и чуткий, внимательный человек». Попав к нему на прием, ты сразу чувствуешь, что перед тобой и опытный доктор, и понимающий твое состояние человек, готовый практически сделать для тебя что-нибудь полезное: дать добрый совет, рассеять твои тревожные мысли.

В тот день, когда мне сняли повязку и разрешили ходить, я попросил профессора рассказать о сделанной мне операции.

— Видите ли, — сказал он, — у вас была осложненная двусторонняя травматическая катаракта. Пораженный хрусталик сросся с радужной. Обычная операция не дала бы возможности удалить измененную заднюю капсулу хрусталика, и зрение было бы низким. Криоэкстракция удаляет все, но применить ее на вашем глазу было не просто из-за спаек.

То, что профессор рассказал об операции, меня в буквальном смысле, поразило. Во время таких операций криоэкстрактор кладут в искусственный лед и охлаждают до минус 70–75 градусов. Хирург опускает его в глубину разрезанного глаза и кончиком прикасается к капсуле хрусталика, который примораживается к инструменту и в таком виде удаляется. Однако это надо проделать так искусно, чтобы не прикоснуться инструментом к тканям разреза. Ошибись на миллиметр, и больной может навсегда остаться слепым.

Несколько лет назад в медицинском журнале была напечатана статья польского профессора Тадеуша Крвавича, в которой был описан метод удаления мутного хрусталика путем примораживания. Александр Михайлович тотчас же начал эксперименты, а затем и операции по этому методу, разработав и изготовив модифицированные инструменты.

В разговоре Александр Михайлович сообщил, что завтра предстоит необычная операция. То, что он вкратце рассказал, напоминало фантазию из книги А. Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». А на самом деле речь шла не о фантазии, а о действительности.

У мастера цеха фабрики офсетной печати Клейменова гласил диагноз — отслойка сетчатки. В таких случаях обычно делали прижигание, прокалывали глаз. Эта сложная, продолжительная по времени операция, и ее не каждый легко переносил. Однако на этот раз больного на операционный стол не положили, глаз не разрезали.

Даже не нужны были обезболивающие уколы. Клейменова усадили на обычный стул, перед которым, поблескивая никелированными деталями, стоял замысловатый аппарат — квантовый генератор, лазер.

В Волгоградской клинике этот аппарат применялся впервые, поэтому на операцию собрались почти все врачи глазного отделения и студенты. Профессор вслух излагает расчеты, устанавливает на шкале нужные деления, затем через оптический прибор наводит на глаз больного тоненькую трубку аппарата и нажимает кнопку. И хотя никто из присутствующих не слышал звука, но меткий выстрел совершен.