Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

— Молодцы ребята!

— Оно и видно, как спешили: аж все лицо в суриковых веснушках… подал голос кто-то из последних рядов.

Хохот, аплодисменты — все перемешалось.

— Есть предложение: сделанное товарищем Андреевым сообщение одобрить с особым удовлетворением!

Дружные веселые рукоплескания. На этом собрание заканчивается. Далее каждый находит себе занятие по своим способностям и вкусам: кружки работают, кинозал открыт…

Наше появление у шефов в таком комичном виде еще долго было предметом дружеских шуток. Особенно часто меня разыгрывал Дима Поляков. Но я не мог всерьез сердиться на этого добродушного парня.

Скажу, кстати, что в сигналопроизводстве Дима регулярно обгонял, меня, и я, как ни старался, в скорости приема сигналов сигнальным фонарем перегнать его не мог. Не зря Дима первым из политруков был допущен к несению вахты на якоре.

В каждой боевой части объем ремонтных работ, выполняемых личным составом, был велик, но особенно велик он был у машинистов-турбинистов. Занятые ремонтом главных машин, к обдирке краски и грунтовке суриком огромных машинных отсеков они и не приступали…

Каменский в дружеском кругу сетовал, что ума не приложит, как исхитриться, чтобы выполнить ремонт механизмов и помещений. Очевидно, в кают-компании главных старшин эта проблема тоже обсуждалась не раз…

Однажды — наверное, на второй или третий день после окончания покрасочных работ в наших помещениях — после ужина ко мне в каюту пришли Галаульников и Парамонов. Спрашиваю их, с чем пожаловали.

— Предложение… — несколько смущаясь, но степенно и солидно, как подобает сверхсрочному с десятилетним стажем, начал Галаульников. Посоветовались мы тут с Парамоновым… Зашиваются машинисты. Нельзя ли им помочь?

— Вы же, Галаульников, прекрасно знаете, что к турбинам они нас не подпустят, так, как в их деле мы, кроме поднести и подбросить, ничего не смыслим. Так же, как и они в наших компасах, гирокомпасах и прочих штурманских премудростях.

— Так мы не о турбинах, а о другом, нам сподручном, — вставляет Парамонов.

— А что может, быть нам сподручно?

— Помочь машинистам отбить краску! — чуть ли не в один голос ответили оба.

— Молодцы!.. Здорово придумали!.. Дело стоящее.

— Именно стоящее! — обрадовался Парамонов. — Можно начать хоть сейчас… Весь инструмент есть. Добровольцев хоть отбавляй…

— Пошли в кубрик! Посоветуемся!

В кубрике все уже собрались. Видно, ждали нашего появления.

— Галаульников! Расскажите суть дела.

— Что ж им рассказывать, они и так все знают, — улыбаясь отвечает Галаульников — Сами они и предложили: идите, мол, к начальству и докладывайте!

— Ну что ж, раз так, давайте работать. Дело здесь не приказное, а добровольное. Кто желает помочь машинистам, поднимите руку!

Лес рук. Парламентарии не могут скрыть довольных улыбок.

— Для начала вместе со мной пойдут обивать тамбур пять человек. Больше не нужно. А то будем мешать друг другу.

…Пулеметной дробью застучали, отбивая краску, кирки. Не успели мы войти в азарт, как снизу раздался окрик вахтенного турбиниста:

— Кто это разрешил вам учинять такой тарарам?

— Мы в порядке помощи! — весело отвечает Парамонов.

— Убирайтесь-ка отсюда со своей помощью.

Не обращая внимания на окрик, продолжаем работать, потешая друг друга шутками.

Вдруг дверь тамбура раскрывается и появляется Каменский.

— Кто тут самовольничает? Что это еще за помощь?! От такой помощи попади кусок краски в раскрытую турбину или в разобранный клапан — беды не оберешься!..

— Ребята нашей группы вызвались в добровольном порядке, видя, что у вас дел невпроворот, помочь чем могут, — стал объяснять я.

— За товарищескую помощь, конечно, спасибо! Но скажи мне, дорогой товарищ Андреев, если бы к твоим гирокомпасам в порядке помощи пришли машинисты со своими гаечными ключами, что бы ты сделал?

— Выгнал, конечно.

— Правильно! Только принимая во внимание ваши добрые намерения, мы вас не прогоним, а попросим работу пока прекратить… Доложим начальству о вашем благородном порыве. Разрешат — будем рады. Все же хорошие вы ребята, настоящие товарищи. Машинисты век этого не забудут! Спасибо! Пойдем, Володя, доложим начальству.

От начальства мне за анархизм влетело, но работать все-таки разрешили.

С нашей легкой руки взаимопомощь, рожденная, так сказать, в гуще народной, вышла на широкий простор. Это крепко сдружило и сплотило весь экипаж, который с величайшим напряжением и энтузиазмом трудился на ремонте, а затем отрабатывал боевую организацию корабля. По боевой подготовке, несмотря на длительное пребывание в ремонте, мы сумели даже превзойти линкор «Октябрьская революция», а по некоторым показателям — как, например, штурманская служба и артиллерия — завоевать призовые места на флоте.