Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

Наша летняя практика проходила между Петергофом — Ораниенбаумом и Кронштадтом. Дальше Большого Кронштадтского рейда не ходили, а о том, чтобы подняться на боевой корабль, могли только мечтать. Любовались линкором, крейсером и миноносцами лишь изредка, когда выпадало счастье побывать в Кронштадте.

Какое оно там, за Толбухиным маяком, море в Финском заливе? Что за неведомые острова рассыпались по его глади? Каков Гогланд — остров разбойников? Каково оно само, Балтийское море? Вот бы все узнать, увидеть… Об этом романтически мечталось в ночной тиши училища и, конечно, в удивительные, чарующие своей красотой ночи на Петергофском рейде.

Однажды в июне, вскоре после начала шлюпочного учения, на «Воине» взвился сигнал: «Шлюпкам немедленно возвратиться на корабль!» Каждая шлюпка подняла флажок: «Ясно вижу!», и все направились к кораблю.

Погода — почти штиль. Почему же возвращают шлюпки?.. Подошли к борту «Воина». Команда: «Все на подъем шлюпок!» Дружно взяв тросы талей на руки, притопывая в такт боцманской дудке, поочередно, за исключением рабочего барказа и вельбота, подняли гребные суда. Собрались в кубрике. Пришел наш «батя» — начальник курса А. П. Луковников и объявил, что весь третий курс отправляется на учебном судне «Комсомолец» в заграничный поход…

Известие ошеломляющее! Грянуло дружное «ур-ра-а!». Все обступили «батю». Посыпались вопросы.

— Ничего больше не знаю. Сейчас следует быстро собрать личные вещи, через полтора часа мы должны поездом отбыть в Ленинград. Экипировку получим в училище и послезавтра отправимся в Кронштадт, на «Комсомолец».

Пройдя школу «бати», мы умели выполнять приказания быстро, четко. В считанные минуты все было уложено. На барказе нас переправили на берег Гребной гавани. Оттуда, как по тревоге, быстрым шагом отправились на вокзал. Явились задолго до назначенного срока. Приехали в Ленинград, на Балтийский вокзал, в пешем строю дошли до училища. Притопали так быстро, что сами удивились. А ведь отмахали полгорода…

Началась предпоходная суета: сдача вещей, получение новой экипировки, столовой посуды, различных пособий, денежного содержания, положенного в заграничном плавании, закупка личных предметов туалета. Самое главное, что каждый из нас приобрел, — это эмалевые значки с портретом Ленина.

Вскоре выяснилось, что в поход вокруг Скандинавии с заходом в норвежские порты, Мурманск и Архангельск отправляется отряд кораблей. Флагманским кораблем идет крейсер «Аврора», на котором кроме экипажа будут курсанты командного Военно-морского училища, вторым кораблем — учебное судно «Комсомолец», где помимо личного состава корабля будут курсанты Военно-морского инженерного училища и мы, «подготовиловцы».

По совету Владимира Алферова, нашего признанного поэта, драматурга, актера и удивительного рассказчика, и с позволения начальства в поисках русско-норвежских, русско-английских словарей и разговорников ринулись к букинистам. Увы, на нашу почти двухсотенную братию добыли всего лишь несколько экземпляров разговорников, и то неполных.

Наконец все получено, все пригнано и самим «батей» проверено у каждого. Пожитки сложены в морские, из брезента, чемоданы. Состоялся последний обед, приготовленный нашими коками на славу. Настроение — прекрасней не бывает!

После обеда мы сложили чемоданы на подводу и построились. Во главе с «батей» двинулись к Неве. Погода чудесная! Как только вышли из ворот 2-го Балтийского флотского экипажа, грянули:

Так, с песнями, дошли до Невы, погрузились на буксир и поплыли — с радужными надеждами быстро прибыть в Кронштадт и в полной уверенности, что, как только разместимся на «Комсомольце», сразу же выйдем в море и начнется наш первый в жизни поход. Да не просто поход, а заграничный…

Пока под руководством Саши Сигачева мы перебирали наш обширный песенный репертуар, буксир уже нацелился носом на ворота Кронштадтской гавани. На посту при входе в гавань поднят сигнал, разрешающий нашему буксиру войти в гавань.

Глаза ищут «Комсомолец»… Вот он, трехтрубный, с высокими, слегка отогнутыми назад мачтами, стоит у южной стенки гавани. Неподалеку, у той же стенки, «Аврора». У бортов кораблей — баржи. Совсем не похоже, что корабли готовы к выходу… На их бортах лестницами (до восьмиметровой высоты) висят деревянные (как у маляров, когда они красят фасады домов) «беседки», и стоящие на них (по двое на каждой) матросы передают с «беседки» на «беседку» груженные флотским «черносливом» — углем — мешки и корзины. Вот так история… Облако угольной пыли в этот жаркий июльский безветренный день, плотно обняв корабли, не собиралось расставаться с ними.