Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

Не успели мы расправиться с первым, как подали котлеты с душистой гречневой кашей. Даже в «подготовиловке», где кормили добротно, котлет не бывало. Ошеломляюще! На столах хлебницы, гор-чи-ца! Целый день нашим изумлениям не было конца.

Произведена вечерняя поверка. Пора спать. Разбирая постель, под подушкой я обнаружил большую простыню. Догадался: это пододеяльник. Прежде мы не знали никаких пододеяльников. Уютно устроившись, задремал. Вдруг чувствую: кто-то легонько трясет за плечо.

— Курсант, вставайте!

Мигом открываю глаза. Оказывается, будит меня дежурный. Что ему нужно?

— Снять тельняшку, надеть ночную рубашку!

— Какую рубашку?

— Ту, которая лежит на прикроватной табуретке. Спать положено без кальсон.

Надел рубашку, она оказалась разрезанной сверху донизу, застегивалась на пуговицы, а длиной — до колен. Чудно, непривычно в таком одеянии… Но к утру мы все убедились в его удобстве и гигиеничности.

Любили мы свою «подготовиловку» преданной юношеской любовью, грустно было расставаться с ней, с дорогим нашему сердцу «батей». Поэтому ко всему, с чем мы встречались в новом училище, относились придирчиво, с каким-то ревнивым чувством.

Но впечатлений хоть отбавляй, и все в пользу нового. Понравилось, по всем статьям понравилось училище. И его история оказалась замечательной. Она брала свое начало от первой в России Навигацкой школы, созданной Петром и размещавшейся прежде в Москве, в Сухаревой башне.

Все зачисленные на первый курс съехались. Большинство составили «подготовиловцы». Они и стали инициаторами во всех делах — во всей учебной и партийно-комсомольской работе.

Младший командный состав в роты назначался со старших курсов. Старшиной нашей роты был Батурин, окончивший училище в 1925 году. Строгий и взыскательный, он быстро прибрал всех к рукам. Некоторые курсанты даже побаивались его грозного взгляда и окрика. Командиром взвода был у нас добродушный с виду, но на самом деле тоже довольно жесткий курсант Оксман.

По классам нас расписали, сохраняя сложившиеся еще в «подготовиловке» коллективы. Естественно, для нас это было большой радостью. Таким образом, в каждом классе ядром стали курсанты, окончившие подготовительное училище, участники похода на «Комсомольце».

Основными предметами на первом курсе были политическая подготовка, высшая математика, теоретическая механика, астрономия, навигация, устройство корабля и военно-морская история. Чтобы проверить нашу математическую подготовку, с одной стороны, а с другой — чтобы восстановить наши знания в средней математике, недели две заставляли нас решать хитроумнейшие задачи по алгебре, геометрии и особенно по тригонометрии. Попыхтеть пришлось изрядно, задач давалось много, а времени на решение мало: приучали работать в темпе, как приходится действовать штурманам, артиллеристам и минерам.

Время шло. Постепенно мы увереннее стали ориентироваться в лабиринтах морских наук, втянулись в нужный ритм работы.

На первом курсе надо было получить общую морскую подготовку (изучить устройство корабля, морское шлюпочное дело, сигналопроизводство и тому подобное), хорошую подготовку по высшей математике, политическим дисциплинам, получить представление об основах навигации и астрономии. В обучении большое внимание уделялось спорту, преимущественно плаванию, боксу, фехтованию и спортивной гимнастике.

Некоторые науки многим давались с большим трудом, особенно высшая математика. И если мы ее постигли, то этим обязаны таким замечательным преподавателям, как Р. А. Холодецкий, который преподносил нам свой предмет так увлеченно, так красиво, что мы с азартом занимались в классах до самого отбоя… Вскоре наш рукописный, литографски изданный силами училища учебник по высшей математике получил несколько ироническое неофициальное название: «Веселые рассказы Холодецкого». Увы, эти «рассказы» требовали немало времени, даже за счет увольнения на берег. Теоретическую механику в нашем классе читал бывший воспитанник Морского корпуса, работавший инженером на Обуховском заводе, морской артиллерист Н. Е. Ростовцев. Читал блестяще. Не знать термеханику у него было нельзя. Собственными, тут же, на занятии, составленными, задачами, основанными на житейских примерах по части механики и строительных конструкций, он умело разжигал в нас интерес к своей науке. «Заразился» теоретической механикой и я. Давалась она мне легко, куда легче, чем небесная или те же «Веселые рассказы Холодецкого».