Сергей Чилингарян - Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

Зарубежные голоса сообщили, что из 75 ключевых фигур российской власти почти все, оказывается, твои назначенцы. Понятно, захотелось повладычить вволю, крупные фигуры собственными пальцами попередвигать… Я вам, мол, не еврей — шахматные премудрости изучать, я сразу — живых персон. И словечки-то какие заветные у тебя проскакивают в отношение зависимых от тебя людей, не считая глотаемой пыли, «бегают, как тараканы… жуют сопли… ковыряют в носу…». А страховщики — «деньги замыливают».

Как же, как же, храню твою лидерскую филологию! Представляю, как ты кричишь им в трубку: «Что вы там мышей не ловите!». А они дуриком: «Чего-о?». А ты, гневясь: «Да у вас там еще конь не валялся!». А они тебе рапортуют: «Уже валялся! И всех мышей передавил!». И ты — секретарю: «Ставь галочку… Нет, две галочки: валялся и передавил…».

Друзей из Питера гуськом вызывал еще в первый срок. Озабочен был личной преданностью, а не положением в стране. Напортачил так, что сам теперь разгребаешь без особого результата. Хотя на эту тему мы уже лаялись в первой части. И будем еще лаяться в резюме…

А вот еще один притянутый на ниточке протеже — Собянин. Сразу порушил 2000 всякоразных ларьков; убытков, как посчитали ларечники — полмиллиарда. «Врассыпную, с лотками на головах, как гуси, бежали беспатентные лоточники.»

По поводу этих «курятников», облепивших все пассажиропотоки, я еще во времена раннего Ельцина ломал стулья в своей частной газетке «Кустарь». Но правильные думы Собянина не согласуются с его телодвижениями. Слона в посудной лавке с топором в хоботе видал? Вот это как раз твой Собянин. Выбрасывая твердую руку, забыл об интересах людей — тех же ларечников и обычных горожан, вдруг не обнаруживших привычных закусочных. Нельзя было, что ли, культурно все обставить, дать достаточный срок на плановую передислокацию, чтобы все заранее знали, куда, зачем и почем идти? Люди опущены до муравьев, которых много лет прикармливали на одном месте, а потом — раз, и убрали: «Конный милиционер галопировал за мороженщиком».) И вот они по утрам бегают, озираясь: как же так, тут ведь было что-то горяченькое наперекусяк? И вот они вечерами высматривают: как же так, тут ведь цветами торговали, где их теперь искать?

Это, Путин, попускаемое тобой политическое бескультурье в худших традициях «новой метлы». Ты же Собянина за огорчение миллионов не уволишь, чай… с лимоном… вон там теперь, за сто рублей… Свою популярность в этом… как его… в Кирдылыме, кажется, и в Тюмени этот стабильный с виду господин, видно, солидными нефтяными деньгами завоевывал. Дело нехитрое, Чукотка имени Абрамовича тому свидетельство.

А вот еще один примечательный человек из власти — милицейский генерал Владимир Васильев, думский председатель по законности. Он пойдет здесь не как обвиняемый, а как свидетель обвинения твоей гарантообразной власти. На обсуждении «Закона о полиции» за круглым столом Общественной Палаты рубанул: «Надо всем вылезать из дерьма!». О-о, словечко, скажу тебе, золотого стоит. Возможно, лучшая характеристика законности и порядка в твоем государстве, Путин. Генерал-полковник знает, что говорит. Конечно, он не согласится, что лично облеплен и нанюхался. И никто другой за круглым столом не согласился бы. За столом? Никогда! Да и вне стола. Конкретно? Никто! Вот «мы», все «мы» — это пожалуйста. Честнейший седовласый думский муж не может быть в дерьме по определению. Во всяком случае, с головою — должность высока. А его раздражение понятно: если даже в дерьме стал генералом, то в не столь дерьмовые времена, в непутинские, мог бы дослужиться до генералиссимуса.

Бывший министр Нургалиев после бандитской резни в Кущевке наградил медалью увольняемого главмента Краснодарья генерала Кучурука: ему она что-то вроде заслуженного дембеля, притом, что губернатор Ткачев признал: «Такие банды, бандочки могут быть где угодно в крае». У министра, видать, фуражка набок съехала. А ведь он — твое кадровое наследие. В свете примечательной характеристики Васильева и учитывая небольшой рост Нургалиева, он этим награждением уже просто надел на голову вместо съехавшей фуражки коровью лепеху с козырьком.

Правда, министр попытался: через неделю, уловив недовольство президента, сам и отменил награду. Но лепеха-то уже присохла! И народ видел: министр добровольно ее на голову нахлобучивал.

Справедливее было бы изготовить черный медальон с выбитой на нем надписью «Кущуруку — за Кущевку», а при вручении предоставить голос специально обученному черному щербатому петуху, который и прокукарекал бы: «Кущурукууу!».