Владимир Рынкевич - Шкуро - Под знаком волка

— Дорогие казаки и казачки! Верьте в нашу победу. Я до конца буду вместе с вами, и если суждено нам погибнуть, то погибнем вместе.

Смотрел Шкуро на толпу, поднятую им, и с искренним ужасом представлял, что будет с этими людьми в случае неудачи. Лучше самому погибнуть, чем видеть такое.

Старый казак, наверное, почувствовал настроение командира, подошел, тронул за руку и сказал:

— Ваше высокоблагородие. Когда вы пришли, мы сразу поверили вам и стали на защиту казачьей вольности. Мы отдаем вам все. Делайте что нужно; мы же будем слушать вас и повиноваться. Если будет Божья воля, чтобы мы погибли, положим наши жизни…

Палихин в раздобытой казачьей папахе прятался в толпе и тоскливо думал о глупости людской: пришел мерзавец и сумел столько народу погнать на смерть не известно за что. Кто бы тронул эту старуху с рогатиной? А что теперь будет?

Хлопнуло вдали, загудело, зажужжало вверху и сотряс землю разрыв артиллерийского снаряда. Упал в поле, не причинив вреда. Следующий снаряд выбросил вверх темное пылающее месиво того, что мгновение назад было казачьей хатой. В голос завыли бабы. Следующий снаряд упал на площадь, другой — опять в хату… Люди начали разбегаться. Не жизнь спасать, а добро.

— Эй, командир, — крикнул Палихин старику, назначенному то ли ротным, то ли взводным, поскольку у него имелось какое-то старое ружье. — Так наши все разбегутся. Давай вперед — на помощь нашему Шкуре.

— Так не было ж приказу.

— Телеграфировать тебе забыли. Пошли вперед.

— Ну, давайте, ребята, хучь до той ложбинки…

Оттуда можно было бежать кустами к лесистым холмам, а дальше — к Ставрополю, к своим. Оттуда открывалась картина сражения. Опытный солдат Палихин сразу понял, что все дело в артиллерийской батарее красных. Они били и гранатами, и шрапнелью, и войско Шкуро то отползало к ямочкам-укрытиям, то просто бежало во весь дух подальше от разрыва.

Это понимали и Шкуро, и Слащов. Они с кавалеристами стояли в укрытии за холмом. Идти в лоб на батарею, на картечь? Нет — ему Шкур-Шкуранскому-Шкуро суждено возглавить Армию Свободной Кубани, стать Командующим, может быть, Атаманом Войска… Подозвал прапорщика Светашова. Тот сам горячил коня, словно рвался вперед, к победе, заслоняемой беспощадным огнем красных батарей. Сказал убежденно:

— Батарею надет взять, Светашов. Ты поведешь. Евренко вот-вот с фланга ударит.

— Есть, господин полковник! Возьмем!

— Тут, понимаешь, главное — скорость.

— Понимаем, господин полковник. Видите, как мой рвется.

— Трубачи! Атаку! — скомандовал Шкуро.

— За мной вперед! — закричал Светашов. — За родную Кубань.

Кавалерийская атака удается, когда лошади готовы мчаться вперед, не отставая друг от друга. И они вырвались из-за холма неожиданным быстрым поворотом и поскакали на артиллеристов. До орудий — метров триста. Пехота, прикрывавшая батарею, мгновенно бросилась в бегство, азартные артиллеристы продолжали вести огонь. Били картечью в лицо атакующим, шрапнельные снаряды разрывались метрах в пятнадцати от стволов и бросали во врага смертельные россыпи свинца. Светашов скакал первым, и снаряд угодил точно в него — от офицера и его лошади остались куски. Кавалеристы повернули назад, за спасительный холм.

Слащов почувствовал взгляд начальника:

— Я поведу, Андрей Григорьевич!

Шкуро хмуро кивнул.

И вновь мчались кони и люди навстречу раскаленному свинцу, бьющему в лицо, и, возможно, Слащова ожидала участь предшественника, но его лошадь споткнулась, и полковник упал. Орудия были уже совсем рядом, и Слащов, поднявшись, с криком «Вперед!» бежал на красных артиллеристов. За ним бежали другие пешие казаки. Начиналась рукопашная, но красные успели подцепить орудия к упряжкам и погнать их в тыл.

Все это Палихин наблюдал издали, ожидая своего момента. Такой момент и пришел. Оттуда, где скрылась батарея, бросились в атаку красноармейцы. Они направлялись к тому холму, где стоял Шкуро и развевался волчий знак. Бежали метрах в двухстах от Палихина, мимо кустарника, в котором он прятался. Осторожно, не спеша, пополз, а затем и пошел, побежал Палихин в тихую даль, где в вечном спокойствии сияли горы и небо.

Он оглянулся несколько раз. Лучше бы не оглядывался: на просторном поле между станицами Бекешевской и Суворовской шла смертельная игра: за пешими красноармейцами гнались конные казаки и рубили их по-всякому, как умели. Заметил беглец и Шкуро — от того не отставал ординарец и еще один казак со знаком волка. Полковник, догнав жертву, подавался вперед, и сверкающее лезвие его шашки как будто лишь слегка прикасалось к убегающему, и тот падал разрубленный.