Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха

На второе воскресенье мая был назначен День матери. В этот день женщинам дарились цветы. Это было исключительно светское мероприятие – члены «Союза немецких девушек» становились неким фоном для церемоний, на которых нацисты превозносили плодородие женщин.

В июне и декабре официально праздновались языческие праздники – День летнего солнцестояния (21 июня) и Юль (23 декабря). Эти обряды получили наибольшее распространение среди молодежи, околдованной новыми ритуалами, кострами, огненными колесами и патетическими речами эсэсовцев, которым специально навязывалась новая эрзац-религия. Но языческий маскарад был не в состоянии выкорчевать вековые христианские традиции, вместо Юля во многих семьях продолжали справлять Рождество.

День национального труда имел свою деревенскую копию – день немецкого крестьянства, который превращался в некий праздник урожая. Центральное празднование проходило 2 октября на горе Бюкельберг. В этот день свой триумф праздновали аграрный романтизм «фёлькише» и сторонники мифа о «крови и почве». О размахах этого ритуала говорят хотя бы цифры: в 1933 года на горе собралось 500 тысяч крестьян, в 1934 году – 700 тысяч, в 1935 году – почти миллион. Главный расовый идеолог Третьего рейха Вальтер Дарре приветствовал крестьян как «биологический источник расового государства». Гитлер же называл их не иначе как «будущее нации». Гигантская демонстрация заканчивалась многочасовым показом вооружений.

Каждый год 9 ноября проходило некое мифологизированное мероприятие, посвященное неудачному путчу 1923 году, более известному под названием «пивной путч». В этот день оказывались почести «мученикам движения». Для павших в 1923 году 16 человек был сооружен специальный мемориал, у которого и происходило это мрачное действие. Именно в этот день кандидаты в СС давали клятву на верность фюреру, в которой клялись пожертвовать жизнью, если это понадобится.

Частью ежегодного цикла был партийный съезд партии, который проходил каждый год в первой половине сентября. В течении целой недели в Нюрнберге проходило представление, которое должно было продемонстрировать всему миру сплоченность немецкой нации. Сценические постановки политического характера проходили на фоне средневековой архитектуры Нюрнберга, которые совмещались с многотысячными парадами, «лесами» колышущихся знамен, волшебных куполов, создаваемых ночью сотнями прожекторов.

Эти торжества, кроме собственно праздничного компонента, выполняли еще одну важную задачу – они подавляли волю человека, способствовали его слиянию с массой. Годовой цикл национал-социалистических праздников очень хорошо способствовал этому начинанию – постановщики массовых шествий, демонстраций, собраний оказались неплохими знатоками человеческой психологии. Бесконечно повторяемые лозунги, выкроенные по одному идеологическому лекалу, лишали человека собственных убеждений, сокрушали его стремление к сопротивлению. Это, конечно, не касалось убежденных противников режима. Но рядовые немцы, еще недавно свято дорожившие своей личной жизнью, в одночасье предоставили ее в распоряжение нацистского руководства. Старые убеждения были отброшены. Это одна из причин, почему нацистский режим сделал ставку на молодежь, которая не имела богатого жизненного опыта. Ее было проще сформировать по новым образцам. В молодом поколении разжигался национальный энтузиазм, во имя которого оно могло пожертвовать своей личной жизнью. Но даже скептические наблюдатели отмечали волшебное воздействие массовых мероприятий, проводимых нацистами. Французский посол в Берлине в течение долгого времени отказывался посещать партийные съезда нацистов, так как опасался попасть под их воздействие. Он не мог найти ни одного логичного объяснения для подобной мобилизации чувств. Он достаточно точно описал то, что происходило каждый год в Нюрнберге: «Древним городом овладевал коллективный энтузиазм. Тысячи простых мужчин и женщин были возвеличены, охваченны романтической лихорадкой, мистическим экстазом, священным бредом. На семь дней Нюрнберг погружался в безумие».

Роберт Лей точно следовал этому рецепту: во всех развлекательных мероприятиях главным действующим лицом был коллектив. Личное мнение должно было быть вычеркнуто «национальной анестезией».

Французский посол Андре Франсуа Понсет не раз обращал внимание, что красота нацистских мероприятий, роскошь немецкого гостеприимства околдовала многих иностранцев, которых руководство Третьего рейха тысячами приглашало к себе с страну. Но приглашали далеко не всех. Это были те люди, которые, ослепленные немецким великолепием, могли быть инфицированы нацистским вирусом. Домой они должны были возвращаться убежденными сторонниками Гитлера, восхищенные его доктриной. Не видя обратную сторону медали: концентрационные лагеря, опыты над людьми, принудительную стерилизацию – они пытались формировать общественное мнение у себя на родине.