Руслан Скрынников - Ермак

Макнув перо в чернила, летописец старательно вывел слова «в лето 7090 (1581) году сентября в 1 день». Именно в этот день, по его мнению, и началась сибирская экспедиция. Подлинность своей даты он подтвердил подробным рассказом о том, что Ермак ушел в поход в тот самый день, когда «князь Пелымский, собра 700 человек, подозва… уланов и мурз Сибирские ж земли… прииде на Чердынь… под Канкор и под Кергедан городки, а оттоле поидоша под Чюсовские городки…».

Нетрудно обнаружить, откуда заимствовал летописец сведения о семистах пелымцах, напавших на пермские городки. Царь Иван IV упомянул эту цифру в своем письме, написанном в конце 1581 года. В том же письме значилось, что пелымцы совершили набег в Семенов день, или 1 сентября 1581 (7090) года.

В строгановском архиве летописец нашел еще одну грамоту, присланную в Пермь в конце 1582 года. В ней упоминался пелымский князь и сообщались подробности о его нападении в Семенов день. Бегло прочтя царские архивные грамоты, книжник решил, что они описывают одно и то же нападение, которое и послужило прологом к походу Ермака.

Попробуем проверить летописца и прочтем заново подлинные грамоты Ивана IV. Одна из них была составлена в конце 1581 года в связи с жалобой Семена и Максима Строгановых. Купцы донесли царю, что «о Семен день» их слободы и деревни разорил пелымский князь, а Никита Строганов, сидевший в укрепленном городке Орле, не выручил их из беды. Иван IV сделал выговор Никите и велел действовать заодно с родственниками.

Другая грамота (от 16 ноября 1582 года) явилась ответом на жалобу воеводы Пелепелицына из Чердыни. Воевода донес, что 1 сентября его крепость подверглась атаке сибирских людей и пелымского князя, а Строгановы не помогли ему в беде, но в самый день штурма послали Ермака «воевать сибирские места».

Не остается сомнения в том, что в царских грамотах описаны разновременные и разномасштабные нападения. В первом участвовал пелымский (мансийский) князек с небольшими силами, во втором — еще и сибирские люди, то есть войска Кучума. В первом случае мансийцы сожгли незащищенные деревни и слободки Строгановых, но не посмели штурмовать их городки. Год спустя воины Кучума вместе с манси нанесли удар по Чердыни — главному опорному пункту русских в Пермском крае.

В дни первого нападения в 1581 году Ермака явно не было во владениях Строгановых, иначе он не позволил бы мансийцам разорять русские поселения. О Ермаке говорит лишь грамота конца 1582 года. Обрисованная в этой грамоте ситуация не допускает двух толкований. Кучумляне напали на государеву крепость в 1582 году в самый день выступления Ермака в поход. Получив донос Пелепелицына, царь пригрозил Строгановым опалой и велел немедленно вернуть казаков из похода.

Итак, летописец объединил сведения царских грамот по недоразумению. Его рассказ об одновременном нападении пелымцев на Чердынь и строгановские городки в 1581 году недостоверен от начала и до конца. В действительности такого нападения не было.

Савва Есипов, беседовавший с ермаковцами, не знал в точности, когда началась экспедиция. И лишь строгановский летописец впервые назвал день и месяц выступления казаков в поход.

И все же верить строгановскому летописцу нет оснований. Книжник невнимательно прочел и превратно истолковал попавшие к нему в руки архивные документы. Он допустил вопиющую ошибку при определении времени сибирской экспедиции. Его ошибка ввела в заблуждение многие поколения историков.

Искусство исследователя состоит в том, чтобы среди противоречивых и разновременных свидетельств выбрать самые ранние и достоверные. Для того, кто взялся составить биографию Ермака, путеводной нитью могут служить грамоты, составленные при его жизни. В царской опальной грамоте 1582 года каждое слово — на вес золота. Грамота непосредственно отразила событие, положившее начало одиссее Ермака. Казаки ушли в Сибирь на глазах у чердынского воеводы Василия Пелепелицына 1 сентября 1582 года, о чем он тут же и донес царю. Не верить воеводе нет оснований.

Когда Стефан Баторий изготовил свои войска для решающего наступления на Псков, русское командование попыталось помешать его планам и предприняло наступление в пределы Литвы. Силами вторжения командовал замечательный воевода Дмитрий Хворостинин. При нем находились многочисленные отряды служилых татар. Но боевое ядро отряда составляли дворяне, конные стрельцы и казаки, вооруженные пищалями. Из Смоленска отряд Хворостинина проследовал к Дубровне и 25 июня переправился за Днепр у Орши. Полки прошли на Шклов и Могилев. Все эти пункты располагались на берегах Днепра. Возможно, что при Хворостинине находилась флотилия. Вновь, как и в дни войны с ордынцами под Москвой, одни казаки сражались на лошадях, а другие — в речных стругах. В случае необходимости казаки покидали струги и продолжали воевать на суше.