Андрей Измайлов - Туманность

20 марта 1989 года я пришел по адресу:

Москва, Кузнецкий мост, 24. Приемная КГБ.

Человек, сидящий за столом, принял от меня бумаги с официальными запросами и сказал: "Ждите. Мы вам ответим письменно".

Жду.

Ждем.

И действительно ответили письменно! И в срок!

"Комитет Государственной Безопасности СССР. Управление по городу Москве и Московской области. Следственный отдел.

25.04.89. № 8/605. г. Москва…

На Ваше письмо в КГБ СССР от 9 марта 1989 года сообщаем, что действительно в ноябре 1972 года Управлением КГБ СССР по городу Москве и Московской области с санкции Первого заместителя Генерального Прокурора СССР был произведен обыск в квартире писателя Ефремова Ивана Антоновича, а также некоторые другие следственные действия в связи с возникшим подозрением о возможности его насильственной смерти. В результате проведения указанных действий подозрения не подтвердились.

Одновременно разъясняем Вам, что в соответствии со статьями 371 и 375 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР следственные материалы могут быть истребованы только органами прокуратуры и суда.

Начальник Следственного отдела Управления Ю. С. Яковлев".

Я зачитал пришедший ответ вдове И. А. Ефремова по телефону. Таисия Иосифовна вздохнула:

— О господи! Это уже чересчур! Это какой-то черный юмор… Они забыли, что Иван Антонович — сердечник. Они забыли, что существует история его болезни. Они забыли, что… — и в голосе задрожала слеза обиды…

Спасибо за разъяснения о статьях 371 и 375 УПК РСФСР! Уточняю только: копия протокола обыска, хранящаяся у Т. И. Ефремовой, не является "следственными материалами". Между "изъятием идеологически вредной литературы" и "возникшим подозрением о возможности насильственной смерти" — дистанция огромного размера. Через месяц после кончины человека искать подтверждение подозрения о его насильственной смерти посредством рентгена, металлоискателя, изъятия всего, перечисленного выше — это и впрямь "черный юмор".

Понимаю, что честь мундира дорога. Понимаю, что работники компетентных органов, судя по ответу «Неве», попали в безвыходное положение: есть официальный запрос, и надо на него как-то отвечать, не повредив «мундир». Вот и ответили «как-то»… А что до оскорбления памяти ушедшего и чувств ныне живущих, то у них, конечно, есть честь, но вот мундира нет. А свой мундир всегда ближе к телу. И как еще прикажете отвечать, если положение безвыходное?!

Безвыходное — это такое положение, ясный и очевидный выход из которого почему-то не устраивает…

И последнее. В статье 371 УПК РСФСР перечислены должностные лица, могущие приносить протесты в порядке судебного надзора. Статья 375 УПК РСФСР это — "Истребование уголовного дела". В Комментарии к УПК РСФСР сказано:

"Поводами для истребования дела для проверки в порядке надзора являются:

…б) ходатайства и сообщения других лиц и организаций;…г) материалы печати, радио и т. д." (Комментарий к УПК РСФСР. "Юридическая литература", М.: 1976, с. 544).

Вот интересно, кто из должностных лиц, перечисленных в статье 371, истребует следственные материалы на основании хотя бы пункта «г» Комментария к статье 375?..

Жду.

Ждем…