Михаил Левидов - Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в несколь

Не то чтобы он был стар, сэр Уильям. Пятьдесят три года небольшой возраст для английского политика. Его современник – «буйный Шефтсбери» – в возрасте шестидесяти одного года пытался поднять бунт лондонских низов против короля и парламента. И не такую уж бурную жизнь прожил сэр Уильям. Правда, эпоха – начиная с 1642 года – давала прекрасные возможности для жизни, насыщенной борьбой; но этими возможностями решительно пренебрег сэр Уильям. И до дня своего ухода в лоно счастливой усталости прожил жизнь весьма спокойную, благополучную. Страстным и непримиримым человеком не был он, и несчастным человеком не был он.

В эти неистовые годы ожесточенных столкновений Уильям Темпл – видная фигура с молодых уже лет – умел не портить себе жизнь. Двадцатилетний в разгар кромвелевской революции, он, не будучи, конечно, кромвелистом и принадлежа по рождению, воспитанию и положению к роялистам, не участвовал все же в гражданской войне. Путешествовал в эти годы по Европе, занимался литературой, писал философско-нравственные сочинения – «Опыты»; в ту эпоху было модным разбазаривать по мелочам мудрость и красноречие, почерпнутые в «Опытах» великого Монтеня… Был довольно богат, весьма изящен, любезен, в меру скептичен. Увенчал счастливым браком романическую любовь.

Затем осел в Ирландии. Как член господствующей касты, не мог не заниматься политикой. И в меру ею занимался: был влиятельнейшим лицом в своем графстве, членом ирландского парламента. Но не огорчался. Сэр Уильям Темпл определенно не любил огорчаться.

Эти страшные годы для Ирландии, когда принес Кромвель меч и пламя на несчастный «зеленый остров», когда Ирландия, изнывая, изнемогая, все же не сдавалась в этой ужасающей борьбе за остатки своей национальной, культурной, религиозной независимости, когда, казалось, самый воздух острова превратился в мрачный сгусток террора – ненависти – мести, – эти годы сэр Уильям впоследствии характеризует в своих дневниках как «годы большого удовольствия». Он любил, например, предаваться джентльменскому развлечению – садоводству, любил читать, писать и в меру заниматься политикой. Мало ли удовольствий для человека, принципиально не любившего огорчаться!

Но еще более важные удовольствия ему предстояли.

Не нужно удивляться, что в событиях, приведших к реставрации Стюартов, личность сэра Уильяма не оставила следа. Конечно, его джентльменской душе милы были претензии Карла II на английский трон. Но открыто компрометировать себя, когда ход событий еще не ясен, – этого не сделал сэр Уильям и в пылком юношеском возрасте, зачем бы стал он это делать в возрасте уже солидном? Но он имел терпение выждать три года после реставрации в своем тихом ирландском благополучии, прежде чем решился отправиться в Лондон, где – он знал – человека его масштаба ждала неплохая карьера. Главное – не торопиться, «поспешать медленно», – прекрасный латинист, сэр Уильям определенно уважал эту цитату.

Вооруженный хорошим именем, деньгами, некоторой литературной известностью, сэр Уильям появляется в середине 1663 года в Лондоне. Он уверен в успехе – ведь кроме прочих своих качеств он обладает еще одним, и весьма ценным и редким в годы потрясений и переворотов, – у него нет прошлого… он не только не пролил ничьей крови, но и не испортил никому крови.

Зато есть у него два рекомендательных письма. От герцога Ормонда, лорда-наместника Ирландии, к лорду Кларендону, первому министру реставрации, и к лорду Эрлингтону, министру иностранных дел. Оба лорда – виднейшие фигуры политической Англии, но облик их весьма различен. Однако жадное внимание опытного наблюдателя людей и событий, нюх умного человека привлекает лишь один момент этого различия: Кларендон был звездой нисходящей, Эрлингтон – звездой восходящей. Нужно ли долго останавливаться на естественном следствии этого обстоятельства?

«К Эрлингтону Темпл и прильнул. Он не экономил горячих уверений в преданности и – грустно сказать – даже грубой и почти идолопоклоннической лести. В непродолжительном времени он получил свою награду».

Так пишет биограф Темпла Маколей, вообще говоря очень сочувственно относящийся к Темплу. И если уж ему, корректному и сдержанному англичанину, «грустно сказать» – что к этому добавить?

Награда, полученная сэром Уильямом, – видный дипломатический пост сначала в Германии, потом в Бельгии и Голландии – пришлась ему как перчатка по руке. Известно, что дипломаты на то и существуют, чтоб создавать счастливые случаи, но насколько чаще счастливые случаи создают дипломатов!