Array Array - Наследники Авиценны

- Палка подвернулась кстати - она и подхватила, пошла! - сказал он с неожиданной ненавистью.

Махнул рукой, поставил наследственную болезнь Шарко-Мари - диагноз из тех, что только профессор имеет право ставить, и с омерзением на лице ушел. Не оглядываясь и не прощаясь.

Я так и не знаю, что это было. Не с теткой, черт с ней, с теткой - с профессором.

У практических докторов иногда развивается волшебное чутье, просто звериная интуиция.

Вот коротенький эпизод.

Прихожу я на консультацию в кардиологический диспансер. А там обед.

Брожу по палатам, ищу клиентов.

Спрашиваю у докторши:

- Где Свекольникова?

Та:

- Сейчас-сейчас.

Побежала. Вернулась с таинственным видом:

- Доедает компот.

И я разу догадался, что сейчас мною попользуются досыта, потому что оплачено государством.

И не ошибся почему-то.

У меня в голове вертится веселая неврологическая песенка-прибаутка.

"Об орясину осёл топорище точит, а факир, собрав гостей, выть акулой хочет".

Это не остаточные впечатления от бесед с больным головным мозгом. Это стишок для запоминания черепных нервов, которых - двенадцать: ольфакториус, оптикус, окуломоториус, трохлеарис, тригеминус, абдуценс, фациалис, статоакустикус, глоссофарингеус, вагус, аксессориус, хипоглоссус.

Образуется цирк: дрессированный осёл, факир, акула и так далее.

Сидишь так, водишь молоточком перед какой-нибудь физиономией и прикидываешь: ага, осёл пошел на барабан, точить уже не будет, а факир подавился шпагой... Так-так.

Клиент смотрит преданно, с уважением.

Не знает, что у меня гастроли.

До сих пор. Цирк давно уехал, а клоуны все еще пыжатся.

Человек вообще замечательное существо, если убрать шелуху. Прекрасное.

Вот случился у одного субъекта инсульт. Довольно серьезный - рука не работает, нога, язык. Голова немного работает.

И он отказался есть.

Привозят обед, ужин - не кушает, капризничает или еще чего там себе думает.

Никто и не знает, как быть. Все такое питательное, прямо из бака.

Тут сосед по палате показал ему порнографический журнал. Там и так, и этак, и сяк, все варианты и опции.

Клиент смотрел, смотрел и вдруг закушал. Две тарелки умял, супа.

Человека, который показывал паралитику порнографический журнал, чтобы тот кушал, выгнали из палаты по требованию дочери больного.

- Папа же болен! - возмущалась она. - А он машет журналом изо всех сил, а папа ведь не может прочитать, что там написано.

У паралитика, как выясняется, просто дьявольский анамнез.

Незадолго до удара он приобрел домашние штаны с шариком. Тряпочный шарик был вшит аккуратно по шву, сзади - так, что одно полушарие выступало наружу, а другое - внутрь. Помимо штанов, больной купил несколько дорогих и совершенно ему не нужных электрических приборов: какое-то приспособление делать заклепки, переносную розетку и что-то еще.

В беседе же, возражая окружающим, постоянно ссылался на какого-то полковника. "Полковник сказал", "Полковник велел".

Похоже, что Полковник обитал в том самом тряпочном шарике в штанах, потому что штаны, едва их владельца хватил кондратий, бесследно исчезли, никто не может их найти.

Полковник, подобно, капитану из "Экзорциста", выполнил свою миссию и отошел в тень.

Неизвестно, что он внушал своему приятелю. Предупреждал, небось, из жопы строевым криком: "Я старый солдат и не знаю слов любви". Но на войне, как на войне.

Полковник нашелся.

Полковником оказался сосед по палате.

Больного зовут - ну, скажем, Иван Семенович Начосов.

Полковника тоже зовут Иван Семенович Начосов.

Скорая Помощь приехала в гоблинарий.

Квартира: притон, гадостный и мрачный, разбросано собачье говно, народ отдыхает в одежде без постельного белья, старуха мертвая лежит. Смерть естественная, от водки.

И люстры все перебиты.

Доктор посмотрел на осиротевшего сына и заключил, что до делирия тому не дожить. Побеседовал с сиротой и позволил:

- Повод у тебя теперь есть надолго, так что гуляй...

Но сразу не ушел.

- Слышь, ты, - обратился доктор к сироте. - Что это у вас такое с люстрами?

Тот скорбно встрепенулся:

- А это мама все время с девушкой разговаривала, которая на люстре сидела. А я эту девушку прогонял.