Бригитта Хаманн - Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности

Вот ещё один пример из журнала «Унферфельште Дойче Ворте» Шёнерера, теперь об эмансипированных женщинах: «Эти выродившиеся элементы спасти уже невозможно; не поможет ни воспитание, ни медицина, ничто. Предоставим их их падению. Но надо постараться защитить здоровых от заражения этими гнилыми элементами» [394] UDW, Ostermond 1908, 25, Theodor Fritsch, Frauen-Frage II. .

Сходные высказывания можно встретить и у Гитлера-политика. Он использовал слово «выродившийся» часто и по самым разным поводам. Например в 1941 году за столом, о неправильном питании: Жаба — это выродившаяся лягушка. Охотников он однажды назвал выродившимися крестьянами [395] Monologe, 128f., 05.11.1941. . По отношению к искусству Гитлер использовал слово «выродившийся» в значении «примитивный», «отсталый» и «слишком мало связанный с народом» Например, в 1937 году: Жалкие, запутавшиеся модернисты создают произведения, которые мог бы смастерить и человек каменного века десять или двадцать тысяч лет назад. Они рассуждают о примитивности искусства и при этом напрочь забывают, что в задачу искусства не входит идти вразрез с развитием народа… С сегодняшнего дня мы начинаем непримиримую борьбу по очистке нашего искусства от разлагающих элементов, вплоть до последнего [396] Domarus, 709; речь по случаю открытия «Дома немецкого искусства» в Мюнхене 13.07.1937. . Или в другом месте: Спросите людей, которые сходили на выставку «Выродившееся искусство» и на выставку немецкого искусства…, что произвело на них большее впечатление. Спросите этих здоровых людей, и вы получите однозначный ответ [397] Цит. по: Klaus Backes , Hitler und die bildenden Künste, Köln 1988, 53, на партийном съезде 1937 г. (В отечественной традиции за этой открывшейся в июле 1937 года выставкой, на которой были представлены конфискованные из музеев произведения модернистов, закрепилось название «Дегенеративное искусство». — Прим. переводчика ). .

Гитлер, как известно, не любил Вену, а в особенности — её жителей, однако на протяжении всей жизни отдавал должное обаянию столицы огромной империи: Существует, конечно, нечто, что невозможно создать искусственно, а именно — необычайно сильная одурманивающая атмосфера, которая царила в Вене в прошлые века и сохранилась там до сих пор, это ощущение вечного бидермейера. Воздействие этой единственной в своём роде одурманивающей атмосферы испытываешь каждый раз, когда прогуливаешься по парку Шёнбрунна и т.п. [398] Picker, 339f., 29.05.1942. Вена не уступит даже Парижу, утверждал он после французской кампании [399] Monologe, 74f., 01.10.1941. .

Вена, столица империи и резиденция Габсбургов — символ той значительной роли, какую играла двуединая Австро-Венгерская монархия на международной арене. В 1910 году это государство с населением в 50 миллионов человек было вторым по величине в Западной Европе, уступая лишь Германской империи (65 миллионов) и опережая Великобританию с Ирландией (45 миллионов), Францию (40 миллионов), Италию (34,7 миллиона) и Испанию (20 миллионов).

Однако для Гитлера значение Вены не в том, что она — столица Дунайской монархии. Гораздо важнее историческое значение этого города, который на протяжении многих веков оставался резиденцией императоров Священной римской империи: При встрече с предводителями других германских народностей я всякий раз оказываюсь в более выгодном положении благодаря моей родине: ведь в течение пяти столетий она была огромной могущественной империей, а её столица — резиденцией императоров [400] Monologe, 264f., 04.02.1942. .

Зная о венском чувстве собственного достоинства, основанном на великой истории, Гитлер после 1938 года всеми силами старался предотвратить соперничество двух метрополий и превратить Берлин в столицу «Великогерманской империи». Задача не из лёгких, и Гитлер понимал это даже в 1942 году: Венца, приезжающего в Берлин, нельзя упрекнуть в том, что он испытывает чувство разочарования, сравнивая сегодняшний Берлин с грандиозными декорациями своего родного города. Жители Вены даже ему лично однажды заявили, что Берлин — это ведь не столица; Вена же превосходит его во всём, что касается культурой жизни, а если говорить о внешнем облике города, то и тут ему с Веной не сравниться. И венцы во многом правы, потому что ни один немецкий город не владеет столь многочисленными сокровищами культуры, как Вена. Однако гордая Вена должна уступить лидерство Берлину: Одной из самых важных задач Третьего рейха является превращение Берлина в действительно представительный город. Всё, начиная с вокзала и подъездных дорог имперских автобанов, должно вызывать восторженные чувства, чтобы даже венец воскликнул: вот она — наша столица! [401] Picker, 339, 29.05.1942.