Бригитта Хаманн - Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности

Гитлер до конца своих дней отстаивал данную точку зрения, приводя те же аргументы. Германское правительство, якобы не имея представления о реальной внутриполитической ситуации своего союзника [1486] Zweites Buch, 91. , должно было расторгнуть союз с Австро-Венгрией: Я торжественно заявляю, что если бы Германия была в то время национал-социалистическим государством, то я как государственный деятель предоставил бы Австрию её судьбе. Я не стал бы отправлять миллионы людей на поле боя только ради того, чтобы спасти этот политический труп [1487] Hitler, Reden, Bd. III, 2. Teil, 254, в суде низшей инстанции в Мюнхене 07.05.1929. . Войну следовало начать гораздо раньше: Проклятием как немецкой, так и австрийской дипломатии было то, что они всё время пытались отодвинуть неизбежный час расплаты, пока наконец им не пришлось действовать в самый неподходящий момент [1488] МК, 175. .

Постоянно критикуя Габсбургскую монархию, императорскую и королевскую армию, Гитлер всегда делал исключение для Франца Конрада фон Хётцендорфа. Он выказывал этому генералу всяческое уважение за то, что тот стремился начать превентивную войну и нарушить союзнические обязательства ради жёсткой политики с позиции силы и мнимой военной необходимости. В 1941 году Гитлер говорил о полководцах Первой мировой войны так: Самым толковым из военачальников был, видимо, всё-таки Конрад фон Хётцендорф. Он чётко осознавал, что именно следует делать с политической и с военной точки зрения, просто у него не было подходящего инструмента [1489] Monologe, 77, 10./11.10.1941. . Под «инструментом» Гитлер подразумевал австро-венгерскую армию.

12 марта 1939 года, в День памяти героев, фюрер Великогерманской империи приказал возложить в знак уважения венки на три могилы — графа Гинденбурга в Танненберге, Людендорфа в Тутцинге, Конрада фон Хётцендорфа в Вене [1490] Domarus, 1090. .

Гитлер обладал весьма основательными познаниями в военной истории, вполне можно доверять следующему его утверждению в письме от 1921 года: В двадцать два года я с особым пылом бросился изучать военно-политические труды и с тех пор постоянно и интенсивно занимаюсь мировой историей [1491] Jäckel / Kuhn, 526, письмо от 29.11.1921. .

Источником знаний стали для него в первую очередь работы пангерманцев. Особенно его интересовала история германских и австрийских немцев, причём в том ключе, как её преподавал профессор Пётш в Линце и как её излагали венские пангерманцы. Это войны и военное искусство, начиная с херусков, потом освободительные войны, 1848 год, сражение при Кениггреце и наконец кульминация военной истории немецкой нации — победа над французами во Франко-прусской войне 1870–1871 годов, которая и стала предпосылкой создания Германской империи.

По свидетельству анонима из Брюнна, в 1912 году у Гитлера была всего одна книга — двухтомная «Иллюстрированная история Франко-прусской войны 1870–71 годов» — «сокровище, которое он тщательно оберегал». Возможно, оберегал ещё и потому, что это была любимая книга его отца. Напоминая Гитлеру об отце, она служила символом объединявшего их преклонения перед немецким национальным государством, которое создал Бисмарк.

Аноним сообщает: «Гитлер очень любил поговорить об этой войне и о её героях, он демонстрировал при этом солидные познания. Столь же хорошо он знал войну 1866 года, которой тоже восхищался. Он знал всех полководцев, принимавших участие в этой войне. Глубочайшее восхищение и почтение вызывал у него Мольтке и, конечно же, Бисмарк. Последний был его главным кумиром» . По словам анонима, Гитлер отказывал в уважении только Вильгельму II Гогенцоллерну, что тоже полностью соответствовало точке зрения шёнерианцев: Этот политический молокосос посмел убрать Бисмарка! А ведь он обязан Бисмарку властью. Ханиш пишет, что Гитлер презрительно называл Вильгельма II надутым хвастуном, который позирует скульпторам.

В дальнейшем Гитлер любил черпать из кладовой своих знаний примеры и подробности для подтверждения своей правоты. После Сталинградской битвы, когда для немцев сложилась катастрофическая ситуация, он вспомнил в разговоре с Миклошем Хорти, регентом Венгрии, сражение при Кениггреце: На войне точно можно знать лишь то, насколько плохи твои дела, но ты никогда не знаешь, насколько плохи они у противника… Если бы проигрывающий знал, в каком тяжёлом положении находится другая сторона, он бы перетерпел и благодаря этому одержал бы победу. В сражении при Кениггреце прусская армия около четырёх часов пополудни находилась в критической ситуации. Но австрийцы этого не заметили, и поэтому победа в конце концов осталась за более стойкими пруссаками. В шесть часов вечера Мольтке уже мог закурить свою знаменитую сигару, потому что самое страшное было позади. Точно так же обстоят дела и сегодня [1492] Staatsmänner und Diplomaten bei Hitler, hg. v. Andreas Hillgruber, 2. Teil, Frankfurt a. M. 1970, 260, разговор с Хорти 17.04.1943 в замке Клессхайм под Зальцбургом. .