Бригитта Хаманн - Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности

В 1909 году император попытался успокоить конфликтующие стороны, приняв компромиссное решение. Он одобрил «закон Колиско», но лишь частично: немецкий язык становился обязательным языком преподавания только в педагогических и реальных училищах Нижней Австрии, но не в средних и начальных школах, о которых речь шла в первую очередь. Такое решение только усилило недовольство обеих сторон.

А вот выступление Люэгера в октябре 1909 года, когда новые граждане Вены принимали присягу, вызвало бурное ликование: «Сегодня, когда наш город пытаются сделать двуязычным, эта присяга приобретает особую значимость. Если Вена станет двуязычной, она потеряет то значение, какое имела до сих пор. Только одноязычная Вена может быть столицей империи и резиденцией императора. Ведь следуя этой логике, мы должны сделать Вену не дву-, а девяти- или многоязычной, а этого допустить нельзя» . Затем он добавил, намекая на школы Союза им. Коменского: «Я прослежу за тем, чтобы в моём родном городе Вене существовали только немецкие школы» [1219] IKZ, 08.10.1909. .

Люэгер, проповедовавший всеобщую германизацию, в очередной раз противопоставил себя государству, которое считало своей обязанностью защищать основные права граждан, в том числе и представителей национальных меньшинств. Не вызывает никаких сомнений, что «народ Вены» был на стороне Люэгера и против императора и правительства.

В 1911 году разгорелся конфликт вокруг строительства в 3-м районе Вены второй чешской школы. Ситуация усугублялась тем, что по этому вопросу даже государственные органы не могли прийти к единому мнению: министерство просвещения разрешило работу школы вплоть до особого распоряжения, земельный школьный совет приказал её закрыть. Кроме того, в конфликт вмешались чешские национальные социалисты, что только ухудшило положение: теперь против чехов были настроены даже умеренные венцы.

Пострадавшими в этой непрекращающейся борьбе оказались ученики. Городские власти распорядились на время закрыть школу якобы из-за нарушения санитарных норм (а именно — слишком низко прикрепленных крючков для одежды). Государство приказало открыть школу. Последовали и новые придирки, и повторное закрытие. Якобы улица, где построили школу, слишком узка, а кроме того занятиям будет мешать собачий лай, доносящийся из расположенного неподалёку ветеринарного института, и так далее [1220] Этот запутанный случай подробно рассмотрен в: Gletter, 338ff. . Конфликтам не было видно конца, что способствовало всё большему распространению радикальных настроений среди чехов.

Теперь и венский центральный комитет социал-демократов не хотел иметь дела с чехами. Виктор Адлер так объяснил это Августу Бабелю, критически наблюдавшему за происходящим: «Чешские товарищи совершенно сошли с ума… Националистические инстинкты проявляются у них всё ярче, а классовый инстинкт всё слабее» . Под «равноправием» они понимают «создание бессчетных чешских школ, в первую очередь в Вене. Учитывая сложившуюся в Австрии ситуацию, совершенно очевидно, что при нынешних обстоятельствах мы никак не можем им в этом содействовать. Пока нет всеобщего соглашения, которое положит конец всем национальным конфликтам, мы только разожжём огонь, который будет на руку националистам всех мастей, а нас уничтожит» [1221] Viktor Adler , Briefwechsel mit August Bebel und Karl Kautsky, Wien 1954, 508. .

«Бургомистр выгоняет чешских детей, а штатгальтер впускает их через заднюю дверь». Карикатура на сложившуюся ситуацию: противостояние христианских социалистов из городского совета и либерального штатгальтера Нижней Австрии графа Эриха фон Килъмансегга (сатирический журнал «Кикерики», 12 октября 1911 года)

В конце сентября 1911 года полиция забаррикадировала двери чешской школы и не пустила учеников в классы. Ситуация, усугублявшаяся недовольством по поводу роста цен, ещё больше ухудшилась. Чешские национальные социалисты не упустили шанса вступиться за своих венских земляков: 5 октября 1911 года они привели учеников чешской школы вместе с родителями в парламент, который в этот день начинал работу в новом составе. Посол Германии с явным неудовольствием сообщал в Берлин о «театрализованной демонстрации»: «Немецкий охранник, отвечающий за соблюдение порядка, не хотел пускать в зал странную «депутацию», уже прорвавшуюся в вестибюль, что привело к эксцессам, которые, вполне вероятно, повлияют на настроения в Богемии» [1222] Bonn AA PA, Österreich 91, А 17109, Wien, 10,10,1911. . «Эксцессы» заключались в драке между немецкими и чешскими депутатами в колонном зале парламента.