Владимир Дроздов - Над Миусом

Переполох на старте!

Позже, оставшись с Тимой вдвоем, он спросил: "Что теперь тебе в графу осмотрительности ставить?" И тот ответил, смеясь: "Конечно, двойку. Но начальству все это дело изобрази с юморком, авось тогда не снимет меня с бригады за проклятую будку". И верно. Начальство лишь похохотало по поводу ведра: как оно по ветру катилось, а технари его поймать не могли, капитан Строев все это в лицах изображал. Так и обошлосьсмехом. Но тогда капитан Строев не был подчиненным комбрига Хребтова, отчасти даже наоборот выходило.

И позже полковник Строев никогда не намекал па прежние дружеские отношения. Не хотел за их счет никаких поблажек ни себе, ни дивизии. Да и тон-всегда уважительный, приветливый-Тима должен был замечать, ценить... Или как раз в нем-то и прорывалась иногда, вопреки всему, обида, когда генерал Строев снова и снова просил у генерала Хребтова разрешения летать и снова и снова получал отказ. Но Хребтову могло стать известно, что Строев нарушает его запрет. Это должно было ожесточить его... Или - сам не летает, а в непослушании Строева ощущает осуждение?

Пусть никогда прямо не высказанное. Наконец, могла заговорить в нем и ревность переставшего летать ко все еще летающему.

Однако ни о чем таком командующему не скажешь.

А вот надо идти на узел связи, сообщать ему о неудаче поисков Лаврова. Не хочется, а надо. Генерал Токарев, пожалуй, уже доложил. Еще и злосчастный расход боеприпасов у Тарасенко... Или об этом подождать, пока собственного мнения не сложилось?

Аппаратная узла связи - маскировочные щиты на окнах обычной хаты, яркий свет в комнатах. Дежурная радистка Аня Брагина закончила работу и, нацепив наушники, с увлечением слушала ночной концерт. Грустная музыка вызывала светлые чувства. И хотелось вспомнить, что это передают, - казалось, что-то знакомое, вот-вот она догадается, а тогда и еще что-то поймет... в самом главном, что так мучает последние дни...

Аня не заметила, не услышала, как в аппаратную вошел генерал Строев. С минуту он постоял за ее спиной.

Да, девушка увлеклась, хорошая девушка-добровольно пошла на фронт, умная, начитанная, отлично работает.

И любит музыку.

Генерал осторожно взял другие наушники. Тут уж Аня вскочила, покраснела, выпалила:

- Товарищ генерал! Сержант Брагина, дежурная узла связи...

- Слушает серьезную музыку, - продолжил за пес генерал. И добавил, улыбаясь: - Сидите, сидите, пожалуйста! Я тоже, с вашего разрешения, немного послушаю.

Помогает, знаете ли, иногда.

Из наушников, которые он держал в руке, вдруг усилившись, отчетливо донеслась "Струнная серенада" Чайковского. Несколько минут генерал сидел неподвижно, слушал. Потом спохватился:

- Соедините меня, пожалуйста, с командующим.

АНЯ БРАГИНА

Генерал ушел. И "Струнная серенада" кончилась.

Но - не дежурство. Да, до утра еще ох как далеко! Это Чернова полночи спит себе преспокойно на диване. Говорит, что сразу проснется, если услышит вызов. Аня так не может. Всегда для нее главным ощущением в ночном дежурстве остается таинственность ожидания. Все ей кажется: что-то должно случиться.

И верно: ну, хотя бы приходы майора Горова. Сначала он только приносил политдонесения, и Аня их быстро передавала, подклеивая тут же ленту "СТ" на бланк.

А потом они с Горовым стали разговаривать. Так, совсем немного. Он спрашивал, что она читает. И почти всегда оказывалось: Горов это уже читал. И Ане было приятно, когда их мнения о прочитанном совпадали. Иногда он заказывал ей какую-нибудь книгу. И Аня всегда доставала ее в коллекторе. Ведь работа по комплектованию их библиотеки - комсомольская нагрузка Ани. К тому же ей очень нравится, как Горов благодарит. Высоченный, худой, он сгибается в три погибели и делает правой рукой размашистый жест, словно сметает с пола пыль широкополой мушкетерской шляпой с пером. При этом его глаза смеются, и Ане чудится: он сам испытывает удовольствие от своего дурачества. Или оттого, что доставляет радость Ане? Хотя что она ему? Толстая, курносая, лицо круглое. И волосы так, прямые.

Правда, однажды, когда Горов возвращал ей какую-то библиотечную книгу, Аня неожиданно ощутила легкое прикосновение. Вовсе необязательное. Нечаянное? Она подняла глаза (на Горова только так и можно глядетьснизу вверх) и встретила его улыбку-откровенно нежную. Догадался ли Горов, что выдал себя? Ане даже показалось: он смутился! Впрочем, Горов сразу ушел, и, может быть, она все это выдумала, просто ей почудилось.