Джордж Блейк - Иного выбора нет

Кажется, здесь полностью отсутствовал и черный рынок, который составлял одну из неотъемлемых сторон жизни в Европе того времени. Большинство считали это непатриотичным, нечестным и полагали своим долгом не иметь со спекулянтами ничего общего. Правда, положение с продуктами в Англии было гораздо лучше, чем на оккупированных территориях. Бывали перебои и с хлебом, и с картошкой, но никто не голодал. Гуляя, я с удовольствием останавливался выпить чаю в маленьких кафе, которые обычно держала пара пожилых незамужних женщин, здесь можно было съесть вкусную домашнюю лепешку с джемом. В этих кафе было что-то типично английское и очень приятное, теперь уже совершенно исчезнувшее из жизни.

Я был уверен, что меня скоро призовут, но шли недели, а я все не получал повестку. Я уже соскучился по волнующей и напряженной жизни, к которой привык за два года нелегального существования, и мысли все чаще стали обращаться к планам возможного возвращения.

Устав от ожидания повестки, я решил поступить добровольцем на флот. В те дни контора, вербующая добровольцев в Королевский морской флот, находилась на Трафальгарской площади, и я обратился туда за необходимыми анкетами. Через две недели меня пригласили на собеседование. Вместе с несколькими другими молодыми людьми я впервые в жизни держал письменный экзамен, состоявший из математических задач, вопросов по общим знаниям и теста на сообразительность. За экзаменом следовало собеседование, а через несколько недель пришло письмо, в котором говорилось, что я принят и в дальнейшем получу дополнительные инструкции, когда и куда прибыть.

Пока тянулось время, я почувствовал, что больше не могу сидеть дома без дела. Наш друг в голландском правительстве был готов мне помочь и предложил временную работу в голландском министерстве экономики. Оно располагалось в Арлингтон-хаус, в районе Сент-Джеймс, и около пяти месяцев — все лето 1943 года — я ежедневно ездил на службу из Нортвуда в Вест-Энд. Вскоре мне пришлось убедиться, что, как я и подозревал, конторская работа с девяти до пяти не по мне.

Наконец в октябре пришла повестка. Я должен был прибыть для обучения в Коллингвуд — большой лагерь неподалеку от Портсмута. Я провел там десять интересных, но трудных недель. Все время мы тренировались, и к концу я оказался намного худее, чем вначале. Те из нас, кто записался добровольцем в морской резерв и был отмечен как претендент на офицерское звание, пользовались особым вниманием, и поэтому приходилось все время соответствовать непростым требованиям.

Я закончил курс с высокими отметками и получил так называемую рекомендацию капитана на вторую часть обучения — занятия на крейсере, который базировался в Розите. Могу объяснить эту рекомендацию только тем, что хорошо прошел заключительное собеседование.

Поздним вечером в начале января наш набор приехал в Розит, где посыльное судно переправило группу на крейсер «Диомед». В кромешной тьме и при сильном морозе мы с трудом карабкались по обледеневшему веревочному трапу. Это было первым знакомством с жизнью на море, которое продолжалось все время обучения. Если начальный период в Коллингвуде был всего, лишь беспокойным, то обучение здесь было не просто интенсивным, но и очень тяжелым, почти мучительным. Думаю, что ведущая идея этого курса состояла в том, чтобы воспроизвести морскую службу XVIII века настолько точно, насколько это было возможно в XX веке, и через это воскресить и вселить в нас дух адмирала Нельсона.

За шестью неделями на крейсере последовали два месяца в Лансинг-колледже — известной частной школе с его похожей на собор часовней, высоко поднимавшейся над холмами. Флот использовал школу как заведение для подготовки офицерского состава. Особое внимание здесь уделялось манерам — из нас делали не просто офицеров, но джентльменов. Хотя мы были по-прежнему обычными моряками, одетыми в робы, но обедали вместе с офицерами командования в зале, обшитом деревом, с высокими потолками, и нас обслуживали, как офицеров Королевского флота. Раз в неделю устраивались званые обеды, на которых дотошно соблюдался соответствующий этикет. Обычно этим вечеринкам предшествовала беседа или лекция, которую читал почетный гость.

Начальник курсов где-то слышал о моем путешествии из оккупированной Европы. Однажды он вызвал меня в свой кабинет и попросил сделать об этом сообщение на ближайшем званом вечере. У меня еще не было опыта публичных выступлений, и эта перспектива здорово напугала меня.