Алексей Очкин - Четырнадцатилетний истребитель

Не столько от боли, сколько от бессилия выступили слезы… Перед самым ровиком лежали противотанковые гранаты, а как их бросишь, если нет рук? И такая злость обуяла его… «Я ведь клятву вчера дал, вступая в ряды молодых ленинцев, — сражаться с этими гадами до последнего… Нет, фашист, пока я жив, буду драться! Я уничтожу тебя!..» Ваня сжал зубами ручку противотанковой гранаты. Так сжал, что даже хрустнули зубы. Превозмогая адскую боль, он помог удержать ее обрубками рук.

Лейтенант и бойцы увидели, как над пылающей, исковерканной землей поднялся мальчишка без рук, с гранатой в зубах и смело пошел навстречу стальным чудовищам. Дымов знал, что почти невозможно прорваться через кольцо фашистов, окруживших его с комиссаром, но бросился на выручку… И тут же комиссар схватил его:

— Стой! Справа, гляди, прорвались, сволочи!..

Справа, к проходным завода, устремились танки. Их нельзя допустить на Тракторный, за ним — Волга. Лейтенант стал вести огонь из орудия, думая об одном: «Успею подбить эти танки, может, и спасу Ванюшу…»

А Ваня шел навстречу бронегромадам. Своим отчаянным порывом он зажег всех бойцов, и они делали то, что казалось невозможным: сражались небольшой группкой против десятков танков.

«Откуда у тебя, наш дорогой сынишка, столько силы и бесстрашия?! — думали они. — Родился ты в простой семье колхозника, учился в простой советской школе, воевал всего несколько месяцев с нами, простыми солдатами. Может, ты родился в той сторонушке, где одни богатыри появляются на свет?… Может, мать заговорила тебя в бессмертие сказкой-присказкою?… А может быть, ты сильный, потому что в твоих жилах течет кровь деда, который повидал многое на свете — и войн и страданий, штурмовал Зимний и отстаивал в боях с врагами молодую республику рабочих и крестьян…»

А Ване, как и им всем, было страшно умирать, потому что умирать всегда страшно — и в первом бою и в последнем. Но ему в ту последнюю секунду жизни вспомнилось все, что было связано дорогого с теми людьми, ради которых он шел на смерть… Вспомнилась яркая поляна в дубовой роще, где он давал клятву у знамени, вспомнил, как приняли смерть комдив и капитан на берегу бушующего Дона, как погибла Аня, спасая других. И теперь ему пришел черед выполнить свой долг, чтобы танки не уничтожили, не смяли лейтенанта с бойцами и они продолжали сражаться после его, Вани, гибели…

Прижав обрубками рук к груди гранату, он зубами рванул чеку и бросился под стальную грохочущую громаду…

Раздался взрыв! Фашистский танк застыл, а за ним в узком проходе — вся бронированная колонна.

И казалось, на мгновенье притихли канонада и гул жесточайшего сражения, будто фашисты отказались штурмовать волжскую твердыню… А потом снова, с еще большею силой разгорелась великая битва, потому что в тот день, как никогда, решалась судьба нашей Родины и многих народов мира…

А мальчишка шагнул в бессмертие. Ему в ту пору было четырнадцать лет…