Михаил Ромм: Устные рассказы

И вот что поражает: прошло столько лет с момента диктовки этих рассказов, а они и по сей день не потеряли своей остроты. Более того, «Четыре встречи с Н. С. Хрущевым», по мнению специалистов, остаются наиболее объективным, наиболее талантливым свидетельством о личности Хрущева на определенном этапе его деятельности.

Ромму всегда было очень важно, чтобы он был понят зрителем, слушателем, читателем сейчас, сегодня, а не только в будущем, на что уповали, скажем, даже некоторые его ученики. И Ромм был понятен своим современникам и потому перешагнул в будущее.

Работа над книгой была прервана тяжелым инфарктом осенью 1967 года, а в 1968 году, еще не совсем оправившись от болезни, Ромм приступил к работе над новой «архитрудной» картиной-трилогией, поднимающей наиболее сложные, неразрешимые вопросы планеты тех дней, планеты 1968 года. Трилогия так и должна была быть объединена под общим названием «Мир-68» (или «Мир сегодня»). Работа над фильмом шла тяжело. Несмотря на одобрение задуманного плана Политбюро ЦК КПСС, Ромму мешали на всех самых различных уровнях, в разных инстанциях, ставились откровенные и замаскированные препоны. Ромм нервничал, плохо себя чувствовал. Было не до книги!

Выполнить до конца задуманное Ромм не успел. Он умер 1 ноября 1971 года.

После смерти Михаила Ильича у нас дома собралось огромное количество народа. Ну, естественно, почти все киноначальство в полном составе. Подошел к маме один из высоких представителей и после выражения самого искреннего (действительно, самого искреннего) соболезнования попросил маму: «Елена Александровна, Михаил Ильич многим показывал свои устные рассказы. Ну, и… понимаете… ходят разные слухи… Нам очень не хотелось бы, чтобы у вас возникли какие-либо неприятности в связи с этим, а имя Михаила Ильича неэтично затронуто… Мы очень вас просим: закройте кабинет Ромма на ключ. Всякие слухи ходят, всякие…» Кузьмина, женщина в высшей степени мужественная, поблагодарила за заботу о нас и о добром имени Ромма, но закрывать кабинет категорически отказалась. Кто-то сказал: «Да закройте, Елена Александровна! Закройте! Ведь растащат весь архив по бумажкам на память». Это подействовало. Кабинет закрыли. А через какое-то время нам вдруг стало как-то не по себе, тревога, что ли, вселилась какая-то: а мало ли что? Всего можно ждать. Поэтому мы разнесли кассеты по друзьям, по одной штучке в дом и так, чтобы никто не знал, где они и у кого что. Сам магнитофон (это был уже другой магнитофон с нестандартными кассетами и, похоже, что аналогов у него в Москве не было) тоже унесли из дома… На дворе стоял декабрь 1971 года…

Время шло, разговоры вокруг пленок Ромма прекратились. Мы успокоились, видимо, ничего не грозило ни доброму имени Ромма, ни его архиву, ни пленкам. И все-таки…

На всякий случай («береженого бог бережет», – как говаривала в свое время моя мама) мы сделали копии со всех кассет, составили подробную картотеку, а уж потом потихонечку стали переводить рассказы на бумагу. И в этом огромную помощь оказал нам Секретариат Союза кинематографистов и, в частности, председатель Комиссии по творческому наследию М. И. Ромма – Александр Васильевич Караганов. А пока что многие годы мы долго не решались без Ромма дать кому-нибудь послушать эти удивительные рассказы даже у себя дома.

И вот однажды решились, причем решились сразу пойти ва-банк: пригласили человека, от которого во многом зависела судьба творческого наследия Ромма, и поставили «Четыре встречи с Н. С. Хрущевым». Почти два часа звучания. Почти два часа напряженной тишины – и только голос Ромма, да иногда поскрипывание катушки. Кончился рассказ. Молчание показалось бесконечно длинным. И наконец: «Да… Ведь я тоже там был, на этих встречах, и, действительно, все было именно так, и все сказанное Роммом – правда. А я ведь ничего этого и не заметил».

Такие слова умного знающего человека однозначно говорили о силе художественного видения Ромма, о гражданской его позиции. Ведь одно и то же явление разные люди видят и оценивают по-разному. «Зрение» Ромма – художника и гражданина – уникально.

Весь материал, кроме нескольких рассказов – рассказов, так сказать, наиболее «нейтральных», да еще в «мягком» варианте и с большим количеством купюр, опубликованных в трехтомнике «Избранных произведений» М. И. Ромма (М., «Искусство», 1980–1982) и записанных на пластинку (фирма «Мелодия», 1983), – продолжал лежать в домашнем архиве и ждал своего часа.