Виктор Троегубов - Жизнь в «Крематории» и вокруг него

На этот раз даже раннее отправление предвещало сюрпризы. Из моего предыдущего рассказа вы уже знаете, что в группе существовал абсолютно непредсказуемый в подпитии Серега Третьяков. Но не только в нем было дело. Остальные были тоже не дураки выпить и погулять, к тому же – я уже говорил – на сей раз для «праздника» существовал идеальный повод. Студийная работа над «Двойным альбомом» измотала всех, а что может быть лучшим для снятия стресса, чем мощная попойка в кругу друзей.

Читатель, склонный к анализу, может попытаться поймать меня на слове. Мол, что это автор то критикует употребление алкоголя, то хвалит подобное употребление как чуть ли не лучшее лекарство? Каюсь, друзья мои, ибо сам грешен! Как часто Добро взывает к нашему рассудку, а Зло усмехается, зная, что не в силах человеческих справиться с соблазном.

Поезд тронулся, и перрон потихоньку побежал назад. К этому моменту на столе уже была разложена закуска, заботливо собранная женами музыкантов. Тут же красовалась бутылка водки, еще одна или две пребывали в качестве резерва, стыдливо прячась в сумках. Места на столе явно не хватало, так как треть стола занял небольшой кассетный магнитофон с двумя отстегивающимися колонками. Заботливо перемотанная дома кассета содержала полную фонограмму только что записанного и сведенного альбома. Прослушивание и трапеза с возлияниями начались одновременно.

Скажу вам честно, все пирушки крематорской компании к тому времени лично мне уже набили оскомину. Я всегда был сторонником большой доли импровизации во всех процессах, включая застолье. А у группы к тому времени выработался настолько определенный сценарий попойки, что заранее было известно, кто и что скажет после каждой дозы алкоголя. Согласитесь, порой подобное однообразие утомляет. Поэтому, минут через сорок после начала, выпив лишь несколько рюмок, я ушел в наше второе купе (соседнее) и сел читать книгу. Это было не так уж просто. Через каждые пятнадцать-двадцать минут, по дороге к курительному тамбуру, кто-нибудь всовывался и звал меня к столу. Но я все же пытался углубиться в книгу, хотя делать это становилось все труднее. Слышащиеся через переборку голоса ребят становились все громче – алкоголь неумолимо делал свое дело. Я понял, что уже несколько минут всецело погружен в их разговоры, хотя глаза мои продолжают скользить по буквам на странице. Я захлопнул книгу и отправился к честной компании…

Лишь когда мы выпили еще по паре рюмок, я понял, что вскоре празднование закончится. Было всего лишь четыре часа дня, но все уже были сильно навеселе. Мурашова по дороге в тамбур стошнило прямо в коридоре, и, можно сказать, это стало началом конфликта. Дело в том, что еще в самом начале нашей поездки проводница вяло попыталась подселить кого-нибудь на два пустых места в наше купе. Но мы решительно сообщили ей, что не для того покупали билеты на два полных купе, чтобы с кем-то соседствовать. Тогда она недовольно удалилась, но сейчас ее претензии были куда более реальными. Во всем вагоне гуляло лишь крематорское купе, так что виновник происхождения блевотины вычислялся моментально. Проводница появилась в дверях купе и спросила, кто «набезобразничал в коридоре». Ответом была общая пауза, потом Андрюха Мурашов промямлил, что мы здесь ни при чем. Говоря по чести, тогда все еще можно было остановить. Проводница предложила убрать в коридоре, и конфликт был бы исчерпан. Но алкогольный дурман не оставлял никаких шансов для мирного разрешения спора. Когда проводница удалилась, оставшиеся в сознании продолжили банкет, хотя его течение становилось все более хаотичным. Кто-то уже лег спать, остальные пытались «веселиться». Я отошел в тамбур покурить, а когда вернулся, узнал неприятную новость. В мое отсутствие приходил поездной милиционер – в то время с каждым пассажирским составом для поддержания порядка ездил такой персонаж. Не знаю точно, что именно он услышал от остававшихся в купе, но смысл этой речи выражался коротким русским выражением «иди ты на х..».

Не подумайте, что мы всегда путешествовали со столь наглыми закидонами. Обычно все происходит мирно и спокойно, и на моей памяти это, пожалуй, было самым крайним проявлением хамства со стороны нашей компании. Я подчеркиваю: именно компании, ведь каждый нес свою долю ответственности. А насчет хамства – это тоже правда. В вагоне ехало множество пассажиров, и, наблевав в коридоре, Андрей «плюнул в душу» каждому. Вообще, в данной ситуации мы больше всего походили на стаю пьяных гопников…