Николай Афанасьев - Фронт без тыла

Обязав сержанта никуда из поселка не отлучаться, я приказал ему явиться ко мне к исходу дня. Я рассчитывал использовать его как проводника, поскольку он знал путь до деревни Дубье.

День прошел спокойно, люди хорошо отдохнули. Вечером наш батальон, опять не таясь, строем вышел из Плотовца. Правда, вид у колонны был немного странный — вещмешков-то у нас не было, а уходили, нагруженные продуктами. Но это никого не смущало.

Предполагали, что до утра сумеем перейти через большак. Но получилось так, что около деревни Дубье мы неожиданно и очень опасно застряли.

Началось с того, что ночью, когда до деревни оставалось километра два-три, исчез проводник. Испугался, наверное, близости немцев. А ведь как раз теперь он и был нужен: по дороге мы и без него прошли бы отлично, когда же настала пора обходить деревню, выйти к плотине маленькой мельницы и по ней переправиться через Судому — иными словами, когда обходиться без проводника стало почти невозможно, он сбежал. И едва не погубил весь батальон.

Место совершенно незнакомое, открытое. Небольшие холмы да редкий кустарник. И вот-вот рассветет. Оставался один выход — переходить большак, за которым лес. А движение вражеских машин не прекращалось ни на минуту. И чтобы подойти к большаку, надо было как-то переправиться через Судому.

Что, если попытаться проскочить через деревню? Проводник уверял, что она занята немцами, но это, возможно, и не так, тогда удастся перейти мост незамеченными. Это опасно, но зато быстро. А для нас выигрыш времени главное: через два часа будет совсем светло.

Мы вышли к огородам за деревней и стали ждать высланную ранее разведку. Мост был рядом, охраны никакой, но легче от этого не становилось. На той стороне до самого большака тянулось только поле поспевавшей ржи, по которому скрытно не пройдешь. А в предрассветной мгле по дороге по-прежнему шли машина за машиной. Фары включены, никакой светомаскировки… И никакого разрыва в этой бесконечной цепи…

…Происходившее у деревни Дубье стало для меня одним из самых тревожных воспоминаний первого месяца войны. Дело в том, что мы попали как раз в такое положение, когда изменить что-либо, повлиять на ход событий не могли и вопрос дальнейшего существования батальона стал зависеть попросту от случая: повезет или не повезет, заметят или не заметят. Хуже этого нет, наверное, ничего.

Мы ждали возвращения разведчиков. Стало ясно, что этой ночью большак не перейти и что надо пытаться теперь где-то укрыться на день. Вернется разведка — и в путь.

— Слушай! — Чуднов неожиданно толкнул меня в бок. — Подводы, кажется!..

Через поле прямо в нашу сторону действительно двигалось несколько подвод. Скоро уже можно стало различать обрывки чужой речи. Я дал команду к бою, очень ясно понимая, насколько этот бой бессмыслен…

Подводы прошли буквально в каких-то метрах от наших изготовившихся к атаке людей. Это был небольшой отрядик, и мы справились бы с ним одним ударом. Но оттуда, с большака, на нас немедленно были бы двинуты такие силы, противостоять которым мы, безусловно, не смогли бы. К счастью, гитлеровцы нас не заметили. Они проехали мимо, весело болтая, и не подозревая о том, насколько близка была к ним в эти мгновения смерть…

Через некоторое время оставаться у деревни стало невозможно. Близился рассвет. Не дожидаясь возвращения разведки, мы вышли в поле, затем двинулись по заросшему ивняком ручью, а дальше, используя складки местности, к единственному поблизости укрытию — кустарнику. Светало. Чтобы нас никто не заметил, должно было совершиться чудо.

Как вскоре выяснилось, чуда не произошло. Нас заметил старик мельник с той самой мельницы, по плотине которой мы вначале предполагали перейти Судому. Но нам повезло. Как раз в то время, когда он увидел батальон, к мельнице подходили наши разведчики. Увидев их, старик почему-то решил, что это немцы, выбежал навстречу и стал громко кричать, что вон в тех кустах полно большевиков. Не знаю, что руководило им: может быть, он был одним из «обиженных Советской властью», а может быть, покупал такой ценой расположение захватчиков. Во всяком случае, столкнись он не с нашими людьми, а с гитлеровцами — и батальон неминуемо погиб бы.

Старика заперли на мельнице. Потребовали, чтобы он не выходил оттуда два дня. Заодно и собаку свою чтобы взял с собой и не позволял ей ночью лаять. Перепугавшийся мельник в точности выполнил все эти требования. А мы тем временем, даже не догадываясь, какой опасности только что избежали, как могли замаскировались в кустарнике, заняв круговую оборону. Нам оставалось только ждать.