Теодор Гладков - Медведев

— Ну, — спокойно ответил брат, — если царь эту войну проиграет, то вовсе не потому, что мы с тобой это допустим, как ты выразился. Самодержавие давно прогнило насквозь. Эта война для царской власти начало конца. Военное поражение, а оно неизбежно, понесет не наша с тобой Россия, а царизм, и чем оно будет сильнее, тем легче народ его свергнет.

Ход рассуждений Саши был понятен Мите, но одна мысль все же его глубоко мучила.

— Но на фронте гибнут наши русские солдаты, они-то ни в чем не виноваты!

Александр помрачнел. Тяжело вздохнув, сказал тоскливо:

— Вот тут ты, к сожалению, прав. Солдаты гибнут… А кто они? Те же рабочие и крестьяне, только одетые царем-батюшкой в суконные шинели. Народу от войны одно истребление, горе и разорение. Потому и кончать надо с нею быстрее…

Вскоре Митя и Алеша стали помогать большевикам в их нелегальной деятельности среди бежицких пролетариев. Они разносили по тайным адресам, прокламации и литературу, выполняли другие поручения. По заданию Саши Дмитрий часто встречался с австрийским пленным Федором Сокалем и передавал ему большевистские листовка, отпечатанные на немецком языке, для работавших, на заводе пленных германской и австро-венгерской армий.

Похоже было, что большевики рассчитывали не на одни лишь прокламации. Однажды Дмитрий и Алексей по просьбе Александра закопали в саду под яблоней несколько револьверов и пачек с патронами. У Саши, кстати, уже больше недели были все основания ожидать ареста, возможного осуждения по крайней мере к ссылке. На фронт его отправить не могли, так как еще в детстве он сильно повредил правую ногу и с тех пор заметно хромал. Саша предупредил ребят, что если с ним что-нибудь случится, оружие можно будет отдать только тому человеку, который обратится к ним с фразой: «Ну, медвежата, как дела на огороде?»

Это оружие пролежало в земле до самого февраля.

Чем дальше шла война, тем труднее становилось рабочему люду сводить концы с концами. В лавках не хватало не только мяса и молока, но уже и хлеба. Снова начались забастовки, жестоко подавляемые властями по законам военного времени. Активных стачечников теперь не просто увольняли — их направляли на фронт, в штрафные роты.

Первые волнения в Бежице вспыхнули уже в апреле 1915 года и связаны были с приездом в город царя, соизволившего посетить завод, выпускавший не только паровозы, рельсы, плуги, вагоны и другую традиционную продукцию, но также в большом количестве артиллерийские снаряды. Рабочие забурлили, когда узнали, что владельцы завода истратили на прием монарха и его свиты четыреста тысяч рублей! Огромные деньги были выброшены на гирлянды, цветы, подарки и банкет, в то время как рабочий получал в месяц тяжелого труда немногим больше сорока быстро обесценивающихся рублей.

Самая грандиозная за всю войну стачка потрясла Бежицу весной 1916 года. Начали ее рабочие механического, молотового, котельного, вагонного и плужного цехов. Через три дня бастовало уже шестнадцать тысяч человек, почти весь завод. Экономическими претензиями стачечники не ограничились, вся забастовка проходила под политическим лозунгом: «Война нам не нужна! Она нужна только хозяевам, они на ней наживаются!»

В первые дни стачки младшие Медведевы и Саша Виноградов распространяли в городе листовки. В последующие — Митя и Алеша собирали среди гимназистов и других учащихся деньги, табак и продовольствие в фонд стачечного комитета.

Директор завода Буховцев обещал рабочим удовлетворить все их требования. На самом деле он обманывал забастовщиков, тянул время, чтобы к городу подошли войска. В мае генерал Чердынцев, которому было поручено подавить забастовку на заводе, имевшем немалое военное значение, подкатил как-то на пролетке к группе рабочих, среди которых было и несколько гимназистов, в том числе и братья Медведевы, одетые в домашнюю одежду.

Генерал попытался завести с пикетчиками доверительный разговор, из которого, разумеется, ничего не вышло. Тогда он выругался, показав в сторону березовой рощи:

— Вы что, дожидаетесь, когда мы вас на этих березах вешать начнем?!

Молодой рабочий, в котором Митя узнал Баска, крикнул генералу в ответ:

— А ну, попробуй! Не оглянешься, как сам на березе болтаться будешь!

После этих слов в генеральских рысаков дружно полетели камни и комья земли.

Только 23 мая забастовка была подавлена. Пятьсот рабочих уволили без права обратного поступления на завод. Две тысячи лишили отсрочки от призыва и отправили на фронт.