Василий Барсуков - Крылом к крылу

Патрулируя, Соколов и Архипов заметили аэростат противника. Видимо, он был поднят вместо только что сбитого корректировщика для наблюдения за точностью стрельбы своих артиллеристов. Горючее было на исходе, но наши истребители все же атаковали аэростат. Несколько точных очередей, и корзина с наблюдателем рухнула на землю. Когда возвращались на бреющем полете, Соколов и Архипов видели, как внизу пехотинцы махали руками и подбрасывали вверх пилотки, радуясь их удаче.

За неделю дежурства на подскоке наших истребителей Соколова и Архипова было уничтожено четыре «рамы», и дальнейшие их полеты прекратились»

Он жил в предчувствии событий, которые, как гроза, должны взорвать обманчиво зыбкую тишину. Видавший на войне виды командир 18-го гвардейского авиаполка Голубов хорошо это знал. Он ждал событий вчера, сегодня, ждет уже много дней, а их все нет и нет.

— Когда же, когда? — нетерпеливо спрашивали летчики своего командира.

Ожидаемое наступление, может быть, больше других волновало Володю Запаскина и Гришу Репехова. Дошли до родных мест. Запаскин говорил: «Буду освобождать отчий дом. Теперь он совсем рядом, за Березиной».

— Скоро, товарищи, скоро, — отвечал Голубов и непременно добавлял: — Разведка — сейчас главное… Разведка… А между тем до начала операции «Багратион» оставались считанные дни. По замыслу она была одной из самых больших по своему размаху, количеству участвующих в ней фронтов и тем решительным целям, которые преследовала. Последние бои, последний натиск — и советская земля будет полностью очищена от гитлеровских захватчиков.

Подготовка к сражению шла в глубокой тайне. Командиры и штабы делали почти невозможное, чтобы обмануть противника. Где-то на других участках в открытую мчались железнодорожные составы и автомашины. Взлетали и садились самолеты. Мерцали по ночам огни. А здесь, на направлении главного удара, все было тихо. О планах операции никто не знал.

Командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии Черняховский приказал особенно внимательно следить за воздушными разведчиками противника. Борьбу с ними поручили вести нашей 303-й истребительной авиадивизии. Каждому полку дали участок. Приказ был суров: ни один вражеский самолет не должен пересечь охраняемый полком рубеж. Каждый случай пролета тщательно расследовать, и к виновным применять самые строгие меры.

Ежедневно утром Голубов напоминал летчикам о приказе и о том, чтобы не поддавались обманчивой тишине. Требовал глядеть в оба, перехватывать и любой ценой сбивать вражеские самолеты.

И все же один самолет-разведчик едва не прошел. Наши летчики тогда поднялись в воздух без промедления, но противника увидели не сразу. Расследовать этот случай прибыл заместитель командующего армией.

— Почему поздно перехвачен разведчик? — спросил он командира полка.

Голубов стоял молча. Высокий, широкоплечий, с чуть задумчивыми глазами и спокойным, мужественным лицом. Однако и вида не подавал, что на душе скребли кошки. Доказывать невиновность полка, за который он отвечает головой, для него нож острый: прямой, открытый Голубов никогда не искал оправданий. Но и летчиков своих обвинить не мог. Не было у него на то оснований.

— Так в чем же причина? — продолжал спрашивать генерал.

— В локаторах, — глухо ответил Голубов.

— Вы что, не верите им?

— Верю. И, может быть, даже больше, чем кто-либо.

— Тогда при чем же тут локаторы?

— Две минуты, товарищ генерал, две минуты…

— Что это значит?

Голубов перевел дыхание и стал объяснять.

— Обнаружат локаторы противника, а до взлета истребителя проходит две минуты. Если прикинуть — за это время разведчик уйдет на 14 километров. Вот и получается: на пустое место наводим летчиков. Отдали бы в полк эти локаторы…

Молчали оба. Теперь задумался генерал. Ответил одним словом.

— Подумаем…

Поздним вечером раздался звонок от комдива: «Голубов, принимай, принимай локаторы». И вот теперь локаторы передали полку. Всю ночь проверяли аппаратуру, Голубов почти не спал. А рано утром заспешил к самолету. Он не слышал шелеста молодой листвы и птичьего перезвона, даже не замечал волнующих красок неба. Командир полка был занят одной мыслью: скорее подняться в воздух, самому убедиться в точности работы диковинной аппаратуры. Он давно поверил в это новое чудо техники. Ну а как будет теперь, когда их данные пойдут прямо в полк?

Взлетев, он появлялся то над одним, то над другим ориентиром, менял высоты и все время сравнивал данные земли с истинным местом своего самолета. Данные точно сходились, и это радовало командира. По-хозяйски облетев район, он взял курс на свой аэродром. Каким-то странно тихим и задумчивым показалось фронтовое небо. Золотились на солнце края легких туч, искрилась заоблачная даль, легкой фиолетовой дымкой был подернут горизонт. Ни самолета в воздухе, ни выстрела на земле. Затишье…