Николай Амосов: О ходе эксперимента и его осложнениях. Отчет за 2001-2002 годы

— Похоже на инфаркт. Давай вызывать со скорой инфарктную бригаду. Есть такие специализированные машины скорой помощи: врачи — кардиологи, и аппараты: от электрокардиографа до искусственного дыхания и дефибриллятора, на случай остановки сердца. Приехали, сделали инъекцию, измерили давление, поставили капельницу, взяли кровь на анализ, записали всевозможные кривые на пленках. Не буду всё это перечислять… Сердце не болело, но спина и кашель не позволяли двинуться. Обсуждение кардиологов: «подозрение на инфаркт». Через несколько часов привезли данные анализов: они — плохие: очень высокие концентрации специфических инфарктных ферментов. Сомнения нет. Нужно к Кате в клинику, в инфарктную реанимацию. А время уже позднее, часов девять.

— Папа, нужно ехать! В любой момент может быть хуже. До этих слов я лежал смирно, как полагается больному. Смерти от остановки сердца не боялся. Одышки не было. Но тут заявил твердо:

— На ночь глядя, в больницу не поеду! Завтра успеем… Уговоры и угрозы не помогли, и ночь я провёл в своей постели. Утром 9 января, на носилках снесли в карету. Так-то вот: — экспериментатор поехал в карете. Десять дней провёл в больнице. Два дня донимали сильнейшие боли в спине, ходить не мог. По кабинетам — рентген, лаборатории, операционная — возили на коляске, как когда-то в Германии. Инфаркт подтвердился. Сердце увеличилось, в плевральной полости появилась жидкость, её даже пытались отсасывать через прокол. На ЭКГ — характерные изменение кривых и большие нарушения ритма. Анализ крови плохой. Температура повысилась. Сердце не болело — только спина. И ещё надсадный кашель. Но на следующий день пришёл отличный доктор «по позвоночнику», В. В. Гонгальский, сделал укол в поясницу и через час боли ослабли — смог ходить по палате. Других больших неприятностей не испытал. Исследования, измерения, пункции, инъекции, капельницы — были во множестве, но терпеть можно. Иголочки теперь тонюсенькие, а сёстры опытные. Всегда буду их вспоминать с благодарностью. Палата была отдельная, с санузлом и душем. Подумал: «Небось для начальства сделана». Впрочем, без телефона и телевизора. Посетители из нашего института навещали каждый день. Газеты и еду приносили родные. Есть не хотелось. Одышки, стенокардии и экстрасистол не было. Я отнёс это на счёт эксперимента: «миокард — мол — тренированный». Нужно же себя чем-нибудь утешать. Катя кардиолог современный, активный: ходить по коридору разрешила на пятый день. Силы не было, шатало изрядно, за сестру держался. Зато — всё по моей активной философии. Описывать подробности лечения нет смысла: технология. В больнице пролежал 9 дней. Главное было — переосмыслить эксперимент. Над этим и думал с момента поступления. Неужели допустил промашку? Рассмотрим дело критически. В самом начале эксперимента порок аортального клапана (стеноз) был совсем незначительный, а через 5 лет упражнений — чуть-чуть не погубил. Спасла операция Кёрфера. Бывает ли такое прогрессирование стеноза без эксперимента? Да, бывает и в те же сроки: есть статистики. Но нагрузки, возможно, ускорили. Был ли эффект омоложения? Был. Хорошо бегал. Голова работает. Но она и без этого была «на уровне». Так легко обмануть себя, когда очень хочется. Вот теперь — инфаркт «на ровном месте». Врачи говорят: бывает. Любой геронтолог скажет: «Старику такие нагрузки не подходят». И мне говорили. Не слушался. В общем: «Ошибку давал, Амосов». Сделаем ревизию «исходных позиций» эксперимента. Процесс старения объективен. Старики дряхлеют: все функции ухудшаются. Есть даже новый термин: «Апоптоз» — «опадение листьев» «самоубийство клеток». Запрограммированное в генах. Это для не делящихся, вроде нервных или мышечных клеток. (Наука и Жизнь, № 12, 2001 г., академик В. П. Скулачев). Другой механизм — для «делящихся» клеток — соединительной ткани или эпителия — У них есть предел деления и «счетчик»: деление замедляется почти до остановки, возобновление гибнущих тканей почти прекращается. Правда, старение по прежней теории — от «накопления помех» с детренированностью, то, что я исповедывал в начале эксперимента, тоже не отрицается. С ней, как раз, можно бороться тренировкой — должна помогать. Видимо, все процессы старения взаимодействуют. Мой эксперимент направлен только против третьего, думал — что самого главного. «Опадение листьев» — не остановишь, когда на двор подступил декабрь! То же и счетчик числа делений клеток (телемераза). Так и старость: сам вижу — ходить труднее и память хуже.