Роберт Форте - Тимоти Лири - Искушение будущим

Р. Д.: Да, Тимоти был провокатором. А я только учился на него. Я был слишком буржуазен и воспитан. А Тимоти был тем еще мошенником. Он испытывал восторг от хаоса. Но в нем жили две силы. Он был весьма аккуратен. Записи, которые он вел, он хранил в особых папках и в полном порядке. Это был отнюдь не хаос, это его другая черта: как он собирал материалы и как он относился к ним, думал о них, структурировал их! А с другой стороны, с точки зрения социальной, он всегда балансировал на краю и всегда отталкивался от края.

Р. Ф.: Это всегда проблема — отношения между мистицизмом и политикой.

Р. Д.: Тимоти всегда говорил, что мистик и визионер всегда в шаге от тюрьмы, пока класс священников правит миром. У него было чувство истории, чувство, что, хотя он может казаться неуместным сейчас, через две сотни лет он будет выглядеть совсем иначе. Идея «не оставлять следов», пожалуй, чересчур дзеновская для Тима. У него было чувство поколений в истории.

Р. Ф.: В последние годы, особенно после его освобождения из тюрьмы, казалось, что он живет более в физическом, нежели духовном измерении. Это выглядело так, словно он утратил свою духовность. Как ты думаешь?

Р. Д.: Это не так. Он жил духовной жизнью, но он просто не интересовался какими-то планами сознания. Он был увлечен возможностями интеллекта, его пределами и тем, как далеко их можно раздвинуть. Он любил концептуальные игры, и вопрос в том, играл ли он в них, ист пользуя неконцептуальное пространство чистого духа. Он мог казаться не на пути духа, в том смысле, что это не имело отношения ни к каким мифам или моделям. Возникает вопрос, где же он был? Где его можно поймать? Я чувствую кого-то для чьих поисков мне не нужен гуру, и этот кто-то стоит передо мною. Я знаю, что я сам где-то стою, и я не уверен, что я смогу его увидеть, если он не стоит где-то, понимаешь? Так, сейчас я работаю в тибетском Джогичене, в пространствах чистого сознания, в которых нет никакого астрального содержания, нет дуализма, нет богов и богинь, которые все время превращают формы в бесформенное, наслаждаясь игрой феноменов. И вот это сильно похоже на Тимоти. Я никогда не воспринимал его как учителя Джогичена, но он всегда шел по этому пути. Это было какой-то частью его, и это значит, что он не был полностью пуст. Но в нем была духовность именно этого качества.

Р. Ф.: Он был очень открыт в личном общении, каждому он был готов уделить максимум внимания. Когда ты с ним познакомился, он уже был таким?

Р. Д.: Я думаю, он всегда был таким.

Р. Ф.: Он был как ребенок. Он никогда не думал о прошлом или будущем, казалось, он всецело поглощен настоящим.

Р. Д.: И это всегда бесит людей, они всегда озабочены тем, что будет завтра. Ганди говорил: «Моя главная заповедь — это быть правдивым и не быть логичным».

Н. Г.: Тимоти так далеко впереди. Он как человек из будущего, его сознание обогнало всех.

Р. Д.: Сознание — это забавная вещь. Как бы оно ни развивалось, оно никогда не достигает предела. В ту минуту, когда ты осознаешь это и начинаешь предпочитать просто быть, вместо того, чтобы знать, ты как раз и переходишь на следующий уровень. Быть далеко впереди — это cul-de-sac [28] Тупик (фран.). в определенном смысле.

Р. Ф.: Дело не только в его сознании. Я часто наблюдал эту детскость, это гениальное качество в нем, как он с легкостью мог играть в крокет у себя на заднем дворе или рассуждать на метафизические или научные темы.

Р. Д.: Да, мы с ним в свое время здорово веселились. Отличные были времена. Это было как игра в космосе, как «гигантские шаги». Тимоти пригласил меня в эти пространства, и я был в совершенном восторге от них. Сколько у нас с ним было кислотных трипов вместе, сколько жизни вместе прожито, в Мексике, в Мил-лбруке, в IFF. Это незабываемо. Я вспоминаю вечера в Миллбруке, возле горящего камина, с семьей, с Мэй-нардом и Фло Фергюсон или с кем-нибудь еще, кто бы там ни оказался. Тим и я, Ралф и Сьюзан, мы сидим в темноте и только огонь освещает наши лица, мы словно играем в космическую игру, у нас одна душа и все эти голоса, сливающиеся в единый хор. Это были прекрасные моменты. После этого я уехал в Индию и там, с максимальной скоростью, принялся жадно впитывать все, что мог. В результате я обрел эту роль гностического посредника, взяв на себя задачу интегрирования восточной метафизики в западную психологию.

Р. Ф.: Повлиял ли как-то Тим на твое решение ехать на Восток?

Р. Д.: Ну, до меня там уже побывали и Аллен Гинзберг, и сам Тим, и Ралф, и было совершенно ясно, что поехать туда необходимо, потому что руководство к пониманию того, какого же черта мы все делаем, могло прийти только с Востока. Тим предвосхитил события.