Ханс-Йоахим Шульце - Документы жизни и деятельности И. С. Баха

О нем рассказывают много историй со всякого рода приключениями. Быть может, некоторые из них (насчет его юношеских проделок с потасовками) и не относятся к числу небылиц. Обо всем этом отец и слышать не хотел, так что оставьте эти забавные вещи в покое. <���…> Приведенные выше сведения об отце я набросал без всяких прикрас — так, как мне они пришли на память. Располагайте ими, как Вам будет угодно, и приведите их в больший порядок.

[ К. Ф. Э. Бах — И. Н. Форкелю (в Гёттинген). — Гамбург, конец 1774 г .]

361 (III/803) [442] 384_0 Содержащиеся здесь сведения — а в какой-то мере и тексты данных документов (равно как и некоторых других из числа вошедших в настоящее издание) — были использованы И. Н. Форкелем в его книге о Бахе (1802).

Жизнеописание моего покойного отца в «Мицлере», [443] 384_1 Док. 359. дражайший друг, составлено в Берлине покойным Агриколой и мною; [444] 384_2 (**) Вероятно, в конце 1750 года (но не позднее начала 1751 года). Мицлер же добавил лишь [текст] от слов «В „Общество“» и до конца. Добавление это мало чего стоит. Покойный был — точно так же, как и я, да и все настоящие музыканты, — не охотник до сухих математических материй.

[Теперь отвечу — по порядку — на Ваши вопросы.]

Во-1-х: Обучение покойного в Ордруфе, видимо, состояло из уроков игры на органе, не более того. (с. 241)

Bo-2-х: помимо Фробергера, Керля и Пахельбеля, он любил и изучал также сочинения Фрескобальди, баденского капельмейстера Фишера, Штрунка, некоторых старых хороших французских [композиторов], Букстехуде, Райнкена, Брунса и люнебургского органиста Бёма.

В-3-х: из-за чего он переехал из Люнебурга в Веймар — не знаю.

В-4-х: Покойный сформировал свой вкус посредством привнесения собственного [начала].

В-5-х: Лишь собственные размышления сделали его еще в юности большим мастером фуги. Вышеупомянутые любимые его композиторы все были сильны в фуге.

В-6-х: Размещение оркестра он освоил без систематического изучения акустики — благодаря исполнению многих сочинений в церквах, при дворе, а часто и под открытым небом, в самых странных и неудобных условиях. Этот опыт — наряду с природным чутьем к зависимости звучания от архитектуры и соответствующими знаниями, приобретенными, в частности, благодаря знакомству с тем, как правильно установить орган, сгруппировать и разместить его регистры и т. п., - он прекрасно умел использовать.

В-7-х: Если исключить некоторые — отнюдь не все! — клавирные сочинения (преимущественно те, для которых он черпал материал из своих импровизаций), — так вот, всё остальное он сочинял без инструмента, однако затем пробовал на оном.

В-8-х: Князь Леопольд в Кётене, герцог Эрнст Август в Веймаре и герцог Кристиан в Вейсенфельсе очень его любили и — соответственно — одаривали. Кроме того, его особенно почитали в Берлине и в Дрездене. Вообще же, он не был слишком удачлив, ибо не делал того, что для этого необходимо, а именно — не колесил по свету. Между тем знатоки и любители его в достаточной мере почитали.

В-9-х: Так как он сам сочинял полезнейшие для обучения клавирные вещи, он давал их своим ученикам. Что касается композиции, он сразу же приступал с учениками к самому для них полезному, пренебрегая всеми сухими разновидностями контрапунктов, какие есть у Фукса и прочих. Начинать ученики его должны были с изучения чистого 4-голосного генерал-баса. Затем он переходил с ними к хоралам: он писал к хоральной мелодии (с. 242) бас, а альт и тенор они должны были придумать сами. После этого он учил их самостоятельно сочинять бас. Особый упор он делал на выписывание голосов в генерал-басе. Обучая фуге, он начинал с двухголосных — и т. д. Выписывание [четырехголосия по системе] генерал-баса и изучение хорала — бесспорно, наилучший метод обучения композиции в части гармонии. Что касается изобретения тем, то он с самого начала считал способность к этому непременным условием, а тем, кто ею не обладал, советовал не браться за композицию. Ни со своими детьми, ни с другими учениками он не приступал к занятиям композицией, пока не убеждался в наличии дарования, просмотрев их собственные сочинения.

В-10-х: Помимо его сыновей, мне вспоминаются следующие его ученики: органист Шубарт, орг. Фоглер, Гольдберг[, тот, что] у графа Брюля, орг. Альтник[к]оль (мой покойный зять), орг. Кребс, Агрикола, Кирнбергер, Мютель в Риге, Фойгт в Ансбахе.

В-11-х: в последнее время он высоко ценил: Фукса, Кальдару, Генделя, Кайзера, Хассе, обоих Граунов, Телемана, Зеленку, Бенду и вообще всё, что было ценного в Берлине и Дрездене. За исключением тех 4-х, что названы первыми, всех их он знал лично, В молодые годы он часто общался с Телеманом, который, кстати, вынул меня из купели. В оценке сочинений он был очень строг в отношении гармонии, однако — в общем и целом — ценил и одобрял всё действительно хорошее, даже если и были там какие-то слабости. При большой его занятости у него почти не оставалось времени на самую необходимую переписку, так что пространного письменного обмена мнениями он не мог себе позволить. Зато ему было с кем побеседовать устно, ибо дом его, в котором бывало много славных людей, своею оживленностью очень напоминал голубятню. Общение с ним всем было приятно и очень часто доставляло людям истинное наслаждение. Поскольку он сам никогда ничего не писал о своей жизни, пробелы [в его биографии] неизбежны.