Игорь Оруженосцев - Ещё не вечер…

Но об этих людях еще много чего будет впереди, а Тад уже дело дочитал до конца и приятно был удивлен, что 12-й том весь состоял из ходатайств 90 различных федераций и учреждений о невиновности и освобождении Тадеуша. Тут были и международные федерации и сибирские казаки, и просто люди, которым была небезразлична судьба Касьянова. Мельников, последний раз, прощаясь с Тадеушем. и здесь сфарисейничал «Все-таки я желаю Вам добра, и чтобы Вы во всем сознались, Вы сильно виноваты», – произнес он. «Александр Васильевич, Вы или полностью дурак или подлец высшей марки», – ответил ему взорвавшийся Тад. Они были в кабинете одни, Мельников стоял уже одетый у притолоки двери на выход, у Тада появилось огромное желание всадить ему прямой удар ногой в печень. «Ну и что это даст? – быстро подумал Тад. – Пусть уходит, еще не вечер, разберемся»… Так и расстались эти два разных человека. Единственно, что их объединяло – так это то, что они ненавидели друг друга.

Дело вступило в заключительную фазу, и теперь надо было ждать, какой суд возьмется рассматривать его, так как одним из «подельников» Тадеуша был армейский офицер, то судить Касьянова и К? должен был трибунал какого-либо из военных округов. В Москве это делать боялись, и процесс просто провалился бы, слишком хорошо знала общественность Тада. Да и из свидетелей не вытянуть ни слова, смотришь, дотошные журналисты раскопали бы инициаторов этой авантюры, что было бы очень нежелательно, так как стрела конфликта упиралась в концерн «Россия» и в фигуру одного из замов председателя КГБ г. Москвы, сотрудничавшего с концерном летом 1992 г. Несколько военных округов отказались принять это кляузное дело и тогда Главная военная прокуратура постаралась найти город, подальше на севере от Москвы. Мол, там не знают Касьянова, не разберутся, потихоньку срок сунут и дело с концом, но оказалось, не все так просто.

Тада и ребят привезли в Киров (Вятка) на бывшие ноябрьские праздники в одну из самых тяжелых беспредельных тюрем, но об этом Тадеуш узнал позже, а пока шел шмон в приемной, один из зеков обслуг пристально смотрел на него и глазами подсказывал, ведь в тюрьме многое понимают с полувзгляда чтобы Тад согласился пойти помыться в тюремной бане после дороги «А чего, – думал Тад, – пойду, отдохну под горячей водичкой, в хату-то всегда успею да и устал от «столыпина», как сволочь. Чего-то физиономия у парня знакомая, где-то встречались, а где – не помню». Прапорщик отвел Тада в баню и посоветовал не спешить. Как только он закрыл дверь, открылось окно хозобслуги, и тот парень, из приемной спросил «Тадеуш Рафаилович вы меня не помните, я Андрей с юридического факультета ВИМО. (Институт военных переводчиков) Здесь в тюрьме уже знали, что Вас привезут, тюряга беспредельная в конфликты с администрацией не лезьте. Вы мойтесь, а я чаек заварю, устали, небось, с дороги-то. Я все буду знать, где Вы и в какой камере, и, как смогу, помогу, да еще один из корпусных тоже ваш ученик я слышал, он хочет Вас взять к себе в корпус»

Помывшись, Тад пил чай с Андреем и болтал о превратностях жизни, ученик снабдил сенсея буханкой свежего хлеба, сахаром и двумя килограммами жира, что особенно было ценно в Вятке начинались холода. Пожелав Таду добра на дорожку, Андрюха простился и еще раз подтвердил, что будет следить за передвижениями Тада по тюрьме и обязательно поможет. «Только осторожней, – напутствовал он, администрация – шакалы, каких свет не видел». Обнявшись, на том и расстались. Тад так и не спросил, за что здесь Андрей, да ему, в общем-то, было неважно, главное, увидел знакомое лицо, и на сердце стало теплее. Тад давно уже никого не осуждал по принципу «не судите, да не судимы будете», и даже к тяжелым преступлениям относился спокойно, видя в арестантах глубоко страдающих людей. Людям, не прошедшим тюрьму, зону, лишения, этого не суждено понять.

После бани Тада ждал сюрприз, его бросили в карцер. «Не понял, – подумал про себя Тад, – но, как есть, так есть». В камере было холодно. Тад осмотрелся, объем: 2,2 х 1 ,5, полуподвал, по стене от окна струится вода, за окнами минус. Быстро разобрав пожитки, поставил чаек и сел писать жалобу. Минут через 15-20, как только жалоба попала администрации в руки, за Тадеушем тут же пришли и перевели на первый этаж, в общую хату, там было тепло. «Экспериментируют, твари» – отметил про себя Тад, вспоминая Андрея.

Первые дни, при походах к врачу и на прогулку, его опекало по пять-восемь человек с собаками и перекладыванием оружия из кармана в карман, так, чтобы Тад это видел. Ну, как это не раз бывало, хата тут же начала заниматься каратэ, а это очень не нравилось администрации, и Тада вновь кидают в карцер, а буквально через день ему подселяют воркутинского корреспондента Володю Брагина, которого довели по сути дела до положения бомжа. Худой, изголодавшийся, без курева и без одежды, этот человек сильно страдал, вот с ним Тад и провел где-то полтора-два месяца до суда, слышал и наблюдал, как охрана избивает и материт арестантов в соседних камерах.