Арон Симанович - Распутин и евреи.Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Не в первый раз я уже ему это говорил. Но я еще никогда не чувствовал опасность столь сильной и близкой. Для меня было ясно, что Распутин не мог дольше оставаться при царском дворе. Мои предупреждения не остались без результатов. Взволнованный Распутин ходил по комнате, потом он потребовал вина, и было видно, что он хочет привести себя с состояние ясновидящего. Принесли вино и Распутин выпил сразу две бутылки мадеры.

— Сказанное тобою еще преждевременно. Я не скажу царю ничего из твоего разговора. Еще рано. Он говорил очень скоро, его глаза блестели

— Дворянство против меня, — вдруг воскликнул он. — Но дворянство не имеет русской крови. Кровь дворянства смешанная. Дворянство хочет меня убить, потому что ему не нравится, что около русского трона стоит русский мужик. Но я им покажу, кто сильнее. Так скоро они меня не забудут. Я уйду только после заключения мира с Вильгельмом. До тех пор от меня не освободятся. Дворянство врет. Оно только ищет, как можно больше выжать из крестьянина. Но я пошлю моих мужиков домой с фронта, дворяне могут кусаться, сколько им угодно.

Наша беседа продолжалась еще долго. Мои старания заставить Распутина отказаться от своей роли при царском дворе остались безрезультатными.

Нам не пришлось долго ждать новых известий о предполагаемом заговоре. При моем следующем посещении Распутина я встретил там троих офицеров: обоих братьев князей Эристовых и жениха дочери Распутина, Марьи, Симеона Пхакадзе. Распутин любил армян и желал, чтобы его дочь вышла замуж за офицера-армянина. К Пхакадзе он был особенно расположен. Но потом оказалось, что он находился на службе "Русского национального клуба" и был помолвлен с дочерью Распутина лишь для того, чтобы легче проникнуть в дом Распутина и произвести покушение.

Братья Эристовы и Пхакадзе пришли к Распутину, чтобы пригласить его на попойку, которая должна была состояться в доме графа Толстого на Троицкой улице. Там он был встречен большим обществом, и было много выпито. Многие гости были совсем пьяными. Вдруг Распутин заметил, что Пхакадзе вытащил свой револьвер и направил его на него. Пхакадзе предполагал, что Распутин ничего не замечает. Тогда Распутин повернулся к нему, пристально на него посмотрел и сказал:

— Ты хочешь меня убить, но твоя рука не повинуется

Пхакадзе был ошеломлен и выстрелил себе в грудь. Среди гостей возникла паника. Одни окружили Пхакадзе и старались ему помочь, другие хотели успокоить Распутина, но он, никого не слушая, повернулся, вышел, взяв свою шубу, и направился домой.

После прихода домой он немедленно вызвал меня к себе и рассказал о случившемся. При этом он не был не только подавлен, но находился даже в хорошем расположении духа. Он даже подпрыгивал, как он это делал, когда был в радостном настроении, и сказал мне:

— Ну, теперь опасность миновала. Покушение уже произведено. Пхакадзе, конечно, больше не жених моей дочери. Он поедет теперь домой.

Он был вполне уверен, что ему не грозит больше никакая опасность.

Я же был уверен, что заговорщики не успокоятся неудавшимся покушением. Опасность казалась мне еще больше. Я предполагал, что Пхакадзе, находившийся в отпуску в Петербурге, и отпуск получил только для производства покушения на Распутина.

Вернувшись домой, я узнал, что Распутин приглашен на чай к одному из великих князей. Это сообщение обеспокоило меня, и я счел нужным предупредить Распутина. Для меня было ясно, что необходима крайняя осторожность. Если в этом чаепитии участвовали великий князь Дмитрий Павлович или князь Феликс Юсупов, то для меня было ясно, что на Распутина опять что-то готовилось. Я опять поехал к нему, чтобы его лично предупредить.

— Будь осторожен, — воскликнул я, — чтобы они с тобой там не покончили

— Что за глупости! — ответил он. — Я уже справился с одним убийцею и с такими мальчишками, как князь, я также справлюсь. Я поеду к ним, чтобы этим доказать перед царем мое превосходство над ними всеми!

— Но мы не можем допустить, чтобы ты пошел, — возразил я, — они тебя там убьют

— Никто не может запретить мне ехать, — настаивал он. — Я только жду маленького, который за мной должен заехать, и мы поедем вместе

— Кто же этот "маленький"? — спросил я с любопытством

Я уже раньше слышал это прозвище, но Распутин не хотел его мне выдавать. Но он был возбужден и бегал по комнате.

— Григорий, ты должен быть готовым, — сказал я, — что тебя сегодня или завтра убьют. Лучше послушай моего совета и исчезни. Иначе для тебя нет спасения.