Алексей Федоров - Вперед, на запад ! (Подпольный обком действует - 3)

Тогда я стал расписывать его преступление, убеждать его, что ему один путь - на виселицу.

И он, наконец, сообразил, что рассчитывать на немецкого следователя глупо. Стал рассказывать свой план бегства. Один из наших сторожей имел фигуру наподобие моей. Надо его обезоружить, раздеть, связать.

Как обезоружить? А вот как: сделаем из хлеба пистолет, напугаем охранника.

Договорились. Я описываю форму, размер нашего "тэтэ". Художник возражает: "Это очень крупный пистолет, нельзя ли вроде "бульдога"? Но ему приходится согласиться, что в нашем полутемном помещении такое ничтожное оружие, как "бульдог", не напугает полицая.

Вот мы не съели один раз свою порцию и Казимир начал лепить. Но двух наших порций оказалось мало. Прибавляем вечерние. Получается очень похоже на пистолет. У меня даже настроение становится веселым, я хлопаю Казимира по плечу, жму руку, соглашаюсь, что он очень талантливый. А ночью слышу жует. Потом запивает водой. Я ему шепчу: "Казимир, вы что кушаете?" Он молчит, будто оглох. Ну, конечно, он скушал пистолет "тэтэ"! Вы понимаете, как хотелось его стукнуть! Удерживаюсь. Утром, наоборот, успокаиваю его. Оправдываю его предательство тем, что он больше истощен, чем я. Говорю ему: "Давайте снова будем не есть, только, пожалуйста, лепите!"

А тут еще новость. Охранник, когда принес хлеб, сказал, что следователь уже приехал и виселица готова. Художник окончательно понял, что надо бежать. Лепит снова "пистолет" и клянется своей католической клятвой, что больше не съест его. Но я все-таки прячу "пистолет" себе под пиджак...

Ночью, представляете, лезет. Думает, что я сплю, и щупает на моей груди. Я со злости локтем его как садану. "Ах, вы вот какой! - и началось... - Вы пользуетесь моим талантом, а потом избиваете..." Я ему затыкаю рот, а он крутится под рукой, мычит. Вырвался на минуту и как завизжит - будто кошку дверью придушили... Слышу - бежит охранник и к нам с фонарем:

- Что тут такое?

А я ему:

- Руки вверх! - и дуло к носу.

Он растерялся, я с него автомат снял, кинул пистолет художнику: "Жря!" Охранник смотрит, думает, что такое? Но мне объяснять ему некогда. Я его слегка прикладом угостил, он лег. Ладно. Говорю Казимиру: "Идем!" А он, как полоумный - трясется, губа на губу не попадает, слова не вымолвит. "Идем, - повторяю, - глупый ты кутенок, несчастье мое!" Пошел. Для верности я на него автомат наставил. Одежду с охранника не снимал, взял только фуражку с трезубцем, надел на себя и фонарь забрал. Держу его светом вперед, чтобы самому находиться в тени. Так и вышли.

Когда идем по двору, от ворот ко мне тулуп движется: "Куда ведешь?" Отвечаю сердито: "Хиба не знаешь!" Пропускает. Думаю - налево сейчас или вправо? А Казимир уже поворачивает. "Куда, сволочь?" - орет тулуп и я за ним: "Бери, растак твою, налево!.." Понял, изменил направление. Тулуп полез в свою будку, а я художника за шиворот, фонарь об мостовую. "Ну, бегом, Казимир, а будешь визжать, пулю в затылок!" Ничего, побежал. Он вообще-то сообразительный...

Казимир оказался человеком, не лишенным чувства юмора. Мы спросили его - так ли все было, как рассказал Трофимов? И он, смеясь, подтвердил, что все так и было, и что он с голоду мог бы еще и не то натворить.

Он доехал с нами до Лобного. А когда неделю спустя пошел в разведку на Ковель Илья Самарченко, художник пошел с ним. Мы дали ему для его ребятишек сала, немного соли, сахару.

*

Охота на вражеские эшелоны продолжалась. Вскоре наши минеры стали поднимать вражеские поезда на воздух и днем нисколько не хуже, чем ночью. И хотя количество составов, направляемых через Ковельский узел, значительно уменьшилось, число сброшенных под откос в августе возросло до 209, то есть больше, чем втрое.

Мы стали получать в изобилии новейшую подрывную технику. Для достижения успеха это имело решающее значение. Однако мы не забывали сталинского указания, что "техника без людей мертва". Овладеть передовой минно-подрывной техникой и полностью использовать ее возможности на железнодорожных коммуникациях - вот в чем мы видели свою цель.

Я уже говорил, что еще в Боровом было подготовлено свыше трехсот подрывников-минеров. Теперь их распределили между всеми нашими батальонами и ротами. Но все-таки подрывников было мало. Новый отряд Кравченко мы уже не смогли обеспечить подготовленными кадрами. Кравченко, его комиссар Накс, начальник штаба Разумов, старый подрывник Владимир Бондаренко вынуждены были сами готовить минеров. А немного погодя у нас образовалось еще несколько отрядов, батальонов, бригад - и все они тоже сами готовили для себя подрывников.