Спиридович И.: Записки жандарма

Был между нашими преподавателями один небезынтересный тип, немного «красный», как говорили тогда, которого мы звали «Иван Петров». Тучный, здоровый, с полным бритым лицом, медленной походкой и громким голосом, он преподавал физику и космографию.

Он любил острить с кадетами над начальствующим персоналом, рассказывал на уроках, что происходило на педагогических комитетах, кто из воспитателей подавал голос против кадет, кто за и т. д. Разговаривая с классом, он часто не слушал, какую чушь нес отвечавший у классной доски кадет, и обращал на него внимание только тогда, когда тот, добравшись до конца, выкрикивал: «что и требовалось доказать», и ударял крепко мелом по доске. Иван Петров тогда оглядывался, смотрел в упор на отвечавшего и медленно произносил «ступай, садись», и ставил хороший балл, при чем, ставя, говорил, как бы про себя «болваны».

В один из подобных ответов, когда Иван Петров был особенно в ударе и, разговаривая и смеясь с кадетами, уже совершенно не слушал, что отвечал вызванный, последний так громко выкрикнул заключительную фразу и так сильно хлопнул мелом, что Иван Петров вздрогнул.

Молча повернулся он к кадету, долго и пристально смотрел на него среди всеобщей тишины и, наконец, отчеканил: «Ослу, скотине превеликой, от бога дан был голос дикий. Ступай, садись, болван, одиннадцать баллов».

Фурор был полный.

Иван Петров ввел у нас «пятки». Так назвал он последние пять минут урока, объяснив, что у японцев есть обычай сидеть некоторое время на пятках ничего не делая. И вот он устанавливает такие же пять минут ничегонеделания или «пятки», в течение которых он будет говорить о чем угодно, но только не об уроке.

«Пятки» выполнялись свято и были спасительны, когда был спрос, урок же был трудный, Иван Петров не в духе и резал одного за другим, ставя единицы. Мы с нетерпением смотрели на часы и когда приближались последние пять минут, со всех сторон раздавалось: «пятки», «пятки». Иван Петров обводил класс злым взглядом и говорил: «Негодяишки, дождались таки пяток». Спрос прекращался. Иван Петров усаживался поверх чьей-нибудь парты и начинал разговоры.

Многое из тех разговоров было понято нами только позже; многого он не должен был говорить, но в общем мы его любили. Начальство внимательно относилось к урокам этого учителя и нередко во время их, в окошке классной двери, появлялась фигура директора.

Уже после нашего выпуска Иван Петров перешел в Петербург и сделался директором горного института и во время первой революции вел себя как-то неважно, двусмысленно. Его фамилия – Долбня [4] [4] Долбня, И. П. – профессор. В 1896 году занял кафедру в горном институте в Петербурге; сочувственно относился к студенческим выступлениям 1899 – 1902 г.г. В марте 1904 года директор горного института Д. П. Коновалов начал преследование революционной части студенчества. Последнее ответило забастовкой и потребовало удаления Коновалова. Буржуазное студенчество, вначале голосовавшее за удаление Коновалова, потом отказалось поддержать революционное студенчество. Последнее вместе с либеральной профессурой выступило с резким протестом против действий буржуазного студенчества. Создался конфликт, который разбирался третейским судом чести в феврале – апреле 1905 г. В связи с коноваловским конфликтом шесть профессоров вышло в отставку, пятьдесят студентов были уволены на разные сроки, а девять исключены навсегда. О коноваловском конфликте и роли в нем Долбни см. «Из истории студенческих волнений» СПБ, 1906 г. [С. 209-210] .

Незадолго до нашего выпуска ввели новый предмет – законоведение.

Физическое воспитание занимало видное место в корпусе. Гимнастикой начинался и кончался день. Каждая рота в строю проделывала гимнастические упражнения в течение получаса и, кроме того, были отдельные уроки гимнастики поротно с палками. Всюду в ротах имелись гимнастические машины, и на переменах между уроками каждый старался пройти через какую-либо машину, особенно взобраться на мускулах по наклонной лестнице.

Венцом физического воспитания являлось строевое учение, производившееся по всем правилам военных уставов.

Кадет учили танцевать, но настоящая выучка всяких мазурок, венгерок и венских вальсов происходила не при учителе танцев, а в классах, за классными досками… Для кадет устраивались и балы, которых очень ждало всегда дамское общество и особенно местные институтки.

К женщине внушалось рыцарски-военное отношение. В отпуску на каникулах начинались невинные ухаживания, переходившие у некоторых в серьезные чувства и кончавшиеся впоследствии браками. Погоны, форма, уменье хорошо танцевать помогали кадетам у барышень…