Семен Брилиант - Г. Р. Державин. Его жизнь, литературная деятельность и служба

В числе ходатаев за Державина кроме прежних его покровителей встречаем Ермолова, временного фаворита императрицы, не успевшего, однако, подорвать престиж Потемкина. В своих «Записках» Державин говорит, что он обещал купить Ермолову в Тамбовской губернии рысистую лошадь и впоследствии обещание это исполнил, но переслать лошадь до падения Ермолова не успел . Точно так же «опоздало» и извещение Гаврилы Романовича о том, что по желанию фаворита приискана ему для покупки деревня близ Тамбова.

На переезд в Тамбов пришлось употребить целый месяц с остановками и хлебосольными приемами в Москве и Рязани, где было местопребывание самого наместника Гудовича.

Тамбов, хотя втрое значительнее по числу жителей, разумеется, мало разнился благоустройством от Петрозаводска. Казенные здания походили на развалины. Места присутственные, по словам Державина, «не токмо самые бедные и тесные хижины, но и весьма ветхи. По улицам в дождливое время не было проезда, местами и скот, и люди утопали в грязи».

Державин скоро освоился с новым положением. Уже одно то, что наместник не жил в Тамбове, было выгодно для губернатора. Здесь не мозолили ему глаза пышность и надменность Тутолмина, и Державин являлся в городе первым лицом. Пределы власти тоже обозначались явственнее, не контролировался каждый шаг. «Совершенный теперь губернатор, а не пономарь», – писала Катерина Яковлевна семье Капнистов. Сам Державин говорил, что воскрес душой и телом. Кроме всего, и дом здесь был лучше, и хозяйство дешевле и богаче.

Скоро Гудович побывал в Тамбове и провел там неделю. Он встречен был «с нелицемерною от всех радостью», писал Державин графу Воронцову. Наместник и губернатор очаровали друг друга любезностью. Случилось так, что с приездом Гудовича совпал праздник восшествия на престол. Державин приготовил в честь гостя – представителя престола – особо написанную им театральную пьесу.

Гудович, конечно, был крайне доволен всем этим и со своей стороны, уезжая, предоставил Державину всяческие полномочия по службе. Новый губернатор прежде всего занялся городом и перестройкой зданий. Особенно хотелось ему устроить дом общественных собраний, клуб, или, по тогдашнему, «редут», и этим повлиять на развитие общественной жизни и интересов в духе просветительных идей Екатерины. В ожидании клуба Державин устраивал в своем доме вечерние собрания, танцы и музыку. У себя же он открыл для детей местных дворян школу, где обучали грамоте, арифметике и танцам. Последнее искусство считалось в то время едва ли не самым полезным и, может быть, действительно имело немалое воспитательное значение, заменяя собой более грубые, часто дикие развлечения недорослей.

Немалой заботой для Державина было также устройство театра в городе. Гудович определил ему тысячу рублей ассигнациями на устройство и столько же ежегодно на содержание. В доме своем давал он любительские спектакли и поставил «Недоросля».

Новый губернатор зажил на широкую ногу и сделал дом свой центром местного дворянства. Львов в письмах к поэту-губернатору удивлялся его расточительности и осведомлялся об источнике расходов, зная «невеликие» средства Державина.

Поле деятельности открывалось обширное. Суды, губернские тюрьмы, дороги, казенные сборы – все находилось в первобытном состоянии, или же, подобно училищам и многим другим учреждениям, введенным указами, числилось только на бумаге. Ужасное состояние тюрем вынудило Державина принять немедленно кой-какие меры. Описание мест заключения в его записке не лишено картинности, вызывающей ужас. Замечания Державина о мерах по ускорению производства дел и о характере правосудия заслуживали бы внимания современников. Представляя рапорт о несправедливом решении одного дела, Державин говорит, между прочим: «Замечаю я, что обвиняются здесь всегда малые чины, а большие, как из дел сих увидеть изволите, оправдываются».

Немалую заботу для губернатора составляло с самого начала приискание приказных служителей, секретарей и копиистов. Общим пороком всей этой мелкой сошки, какую только можно было раздобыть в Москве, являлось пьянство и, само собой, взяточничество. Но с последним охотно мирились.

Трудно было найти исполнителей закона, но на поверку оказывалось, что еще труднее найти самые законы в печатном виде. О присылке их Державин тщетно просил одного московского приятеля и родственника. Последний мог выслать только адмиралтейский регламент и полковничью инструкцию, объясняя при этом, что других законов в продаже не отыскалось, а так как они более не печатаются, то и впредь не предвидится исполнить его желание.