Юлий Малис - Николай Пирогов. Его жизнь, научная и общественная деятельность

Уже в 1857 году появились сразу два педагогических журнала: “Русский педагогический вестник” Вышнеградского и “Журнал для воспитания” Чумикова, где сотрудничал Пирогов, а в 1858 году – “Учитель” Паульсона. Все это движение, по мнению Острогорского, обязано первым толчком Пирогову. Своей административно-педагогической деятельностью и достигнутыми ею результатами Пирогов представил нам живую иллюстрацию своих собственных слов: “у нас еще нужнее, чем где-нибудь, даровитые люди; мы не должны забывать, что каждый из них может подвинуть массу вперед, более чем сотни стоящих вровень с нею”. Нельзя не согласиться с Ушинским, что “самый гениальный устав не сделает того, что может сделать один такой человек”, каким был Н. И. Пирогов.

Жизнь в деревне. – Хирургическая практика. – Осмотр военно-санитарных учреждений в франко-прусскую войну (1870). – Осмотр военно-санитарных учреждений в русско-турецкую войну (1878). – Юбилейное торжество в Москве. – Болезнь и смерть. – Заключение

С лета 1866 года Пирогов окончательно поселился в своем имении, в селе Вишне, близ города Винницы, в Подольской губернии. Уже во время пребывания своего в деревне 1861–1862 годов, будучи мировым посредником, он занялся хирургическою практикой в широких размерах и сделал за это время свыше 200 больших операций. Теперь же он устроил у себя в деревне маленький госпиталь на 30 и более больных, размещая в нескольких хатах-мазанках по двое и по трое своих оперированных. Больные различных сословий охотно платили каждый по своему состоянию за содержание и лечение. Пирогов, кроме того, имел громадный амбулаторный прием. Ежедневно приезжали из разных мест, даже очень отдаленных, хирургические больные для того, чтобы попросить совета и пособия у великого русского хирурга. Пирогова приглашали постоянно также на консультации, так что ему приходилось разъезжать по югу России. Таким образом, он делил свое время между практикой и сельскохозяйственными занятиями.

Уже четыре года жил Пирогов в своем уединении, в деревне, когда в сентябре 1870 года получил приглашение от Общества Красного Креста осмотреть военно-санитарные учреждения на театре франко-прусской войны. Пирогов с величайшей готовностью принял на себя это поручение, отправился в Петербург и уже 13 сентября 1870 года выехал за границу. Главную цель поручения Красного Креста составляло ознакомление с приложением начал международной филантропии и с задачами и условиями деятельности частной помощи и ее отношений с военной администрацией. Далее Пирогов поставил себе целью обратить внимание на участь раненых на самом поле сражения, сразу после битвы, и на успехи консервативного лечения огнестрельных повреждений. Наконец, громадный интерес представлял вопрос, какое применение из войны 1870 года может сделать для себя наша русская медицина и наша частная помощь раненым и больным воинам.

Посетив все военные лазареты Берлина, Пирогов выехал оттуда 22 сентября на театр военных действий. Пятинедельная поездка Пирогова по Германии, Эльзасу и Лотарингии носила в известном отношении характер триумфального шествия. И в официальных сферах, и в медицинских ветеран русской хирургии встретил повсюду самый почетный и радушный прием. Почти все германские профессора, не говорю уже о хирургах, но и терапевты, знали Пирогова лично. Пирогов осмотрел до 70 военных лазаретов, содержавших несколько тысяч раненых. В Горзе (близ осажденного Меца) Пирогов встретился с проф. Лангенбеком, который держался одинакового с ним мнения о важности сортировки раненых при скоплении последних. В Страсбурге хирург Гергот, эльзасец, водя Пирогова по лазарету и указывая на пробитые бомбами крышу, потолок и пол перевязочной залы, уверял, что варварство осаждавших не останавливалось перед красным крестом флага, выставленного на лазарете. “Но я заметил ему на это, – пишет Пирогов, – что французские бомбы в Севастополе также не разбирали флагов на перевязочных пунктах; сопровождавшая нас молодежь улыбнулась на это, а Гергот, несколько смутившись, заметил: “C'est une autre chose” – почему? Не знаю”.

При своем посещении военно-санитарных учреждений в франко-прусскую войну Пирогов мог испытывать чувство удовлетворенного самолюбия как военно-полевой хирург и администратор. Его гипсовая повязка была в большом употреблении, особенно среди немецких врачей. Он увидел, что резекции, впервые произведенные enmasse им в Крымскую войну, вытесняют ампутации. “С чувством эгоистического удовольствия” наблюдал Пирогов благие результаты принятой немцами системы рассеяния больных, системы, впервые предложенной Пироговым в 1863 году, о чем мы говорили в своем месте. Пирогов еще в начале 50-х объявил себя непримиримым врагом громадных и подобных дворцам госпитальных зданий и высказался в пользу госпитальных палаток, бараков, лачуг, крестьянских изб и других незатейливых помещений. “Роскошная обстановка госпиталей, – говорит он, – давно уже перестала обольщать меня”. Таким образом, палаточные и барачные лазареты, встреченные Пироговым в франко-прусскую войну, вполне совпадали с давно уже высказанными им взглядами на постановку госпитального дела.