Александра Анненская: Франсуа Рабле. Его жизнь и литературная деятельность

Рядом с этим направлением росло другое, имевшее с ним мало общего, но столь же пагубное для средневекового католичества. Направление, которое можно назвать светским, буржуазным. Работавшая, богатевшая, вечно занятая мирскими заботами буржуазия ставила себе цели чисто земные, не имевшие никакого отношения к духовному миру. Ее идеалы были прямо противоположны идеалам монашества. «Труд составляет цель человеческой жизни, – говорила она. – Это – тот закон, который Бог дал людям. Жизнь налагает на нас известные общественные обязанности; исполнять их лучше, чем молиться». Светский дух проникал во все сферы жизни, во все ее проявления: в искусство, в политику, в житейскую обстановку, в семейные отношения. Он, так же как и гуманизм, не поднимал никого на борьбу, но разъедающее действие его медленно и неуклонно подтачивало старое здание и способствовало движению прогресса.

Вслед за новым направлением жизни произошло изменение литературных форм. Народная поэзия, создававшая в средние века героические поэмы и легенды о благочестивых подвижниках, преобразилась в басню, в «животный» эпос, в фаблио, в роман, действующими лицами которого являются не святые и не герои, а простые смертные, даже вилланы (феодально зависимые крестьяне). Сатира, скромно ютившаяся в народных сказках и песнях, смело выступила вперед и мало-помалу наложила руку свою на все, что за несколько веков перед тем являлось предметом благоговейного уважения. Орудиями ей служили и перо, и кисть, и резец. Вместо любовных песен менестрели распевали на площадях сатирические куплеты, в церковные мистерии вставлялись тирады против испорченности нравов, в соборах появлялись барельефы со сценами из сатирического романа Рейнеке-Фукса, аббаты и монахи с церковной кафедры осмеивали пороки не только своих прихожан, но и высших сановников церкви, прелатов и кардиналов. Сатира не щадила никого и ничего: геройские подвиги рыцарей, показная добродетель ханжей, самовластие королей и гордых баронов, жадность и скупость разжиревших торгашей, невежество и плутоватость крестьян – все возбуждало ее смех, ее подчас едкий сарказм.

Но главным предметом ее обличений являются духовные лица всех званий, начиная с простого монаха и сельского священника до святейшего папы.

В фаблио католические монахи обыкновенно изображаются лицемерами, развратниками, обжорами, донжуанами низшего разбора; они вносят разлад в семью и постоянно подвергаются палочным ударам отцов и мужей обольщенных ими женщин.

Среди усиливавшегося разложения средневековых учреждений, среди мертвящего догматизма школы и церкви сатира являлась наиболее удобным выражением свобод ной мысли, ареной, на которой критический ум находит простор для своей деятельности. И в то время как трудолюбивые поиски истины учеными мыслителями подозревались в ереси, преследовались, могли привести к лишению свободы и даже жизни, легкомысленное подсмеивание над всем и всеми встречало всюду снисходительную улыбку.

Сатирическое направление литературы возникло впервые в Италии. Заимствовав из Франции форму фаблио (итальянская novella), итальянцы еще в XIII веке придали этим легким рассказам, преимущественно из современной жизни, обличительный характер. Итальянские новеллы отвергали всякий авторитет в старом строе, бичевали представителей и духовной, и светской властей, иронизировали над геройскими похождениями отживавшего свой век рыцарства и над мелочною скаредностью нарождавшейся буржуазии. Вместе с распространением просветительных идей в Европе шло и развитие сатирического направления в литературе. Передовые гуманисты облекали в сатирическую форму свои мысли, чтобы, с одной стороны, сделать их более популярными, более доступными большому кругу читателей, с другой, – чтобы высказать такие идеи, которые без покрова смеха и аллегории привели бы авторов на костер. В Германии появились «Похвала глупости» Эразма Роттердамского и «Письма темных людей», в Англии – «Утопия» Томаса Мора.

Во Франции достойным представителем гуманистической сатиры является в XVI веке Рабле. Рабле был искусный врач, полигност, изучавший и древние языки, и право, и естественные науки, успевший внести нечто новое во все отрасли знаний, которым отдавался. Но слава его основывается главным образом на большом сатирическом романе, написанном им. Роман этот не представляет какого-нибудь цельного произведения, написанного по строго задуманному плану. Он, очевидно, создавался урывками, без всякой руководящей идеи. «Он отлично знает, что говорит, но не всегда знает, что скажет дальше», – заметил Бальзак о Монтене, и отзыв этот как нельзя более подходит к Рабле. В его романе беспрестанно встречаются длинноты, отступления, вводные эпизоды, он иногда забывает, о чем хотел рассказать и подолгу останавливается на описаниях и сценах, бесполезно замедляющих ход действия и не имеющих отношения к его главным героям. Он писал, как писалось, часто вставлял в свой рассказ события из современной жизни, изображал под весьма прозрачными масками всем известные личности, иногда нарочно прибегал к шаржу и уродствам, колоссальным преувеличениям, чтобы иметь возможность высказать какую-нибудь смелую мысль.