Николай Александров - Уильям Теккерей. Его жизнь и литературная деятельность

Теккерей, – продолжает тот же автор, – при своей удивительной памяти, замечательной способности подражания, умении быстро усваивать языки и высокоразвитом эстетическом чувстве имел полную возможность стать первостепенным знатоком древней классической литературы. Этому, однако, помешало то обстоятельство, что он не был достаточно прилежен и усидчив в школе и обыкновенно оставлял свои уроки на последнюю минуту, посвящая почти все внеклассное время чтению.

Но, несмотря на это, Теккерей все-таки впоследствии знал римских классиков гораздо лучше многих самых выдающихся наших писателей. Юноша страстно любил театр, и единственной игрой, в которой он охотно принимал участие, были театральные представления…»

Как и следовало ожидать, судя по его последующим сочинениям, Теккерей пользовался в школе популярностью большого остряка и сатирика. Ничто в характерах товарищей не ускользало от его пытливого взгляда. Он любил посмеиваться над их слабостями, но в самой добродушной форме, так что никто не обижался. Тем, кому выпадала обязанность руководить им, не было от него никаких беспокойств и огорчений. Он был всегда послушен, кроток, рассудителен и обращался со всеми очень добродушно, в особенности с теми мальчиками, которые были моложе его. Никогда не был он ни буяном, ни забиякой. «Вместо удара или угрозы, – рассказывает один из товарищей Теккерея в своих воспоминаниях о нем, – чем почти всегда начинали старшие ученики свои разговоры с младшими, Теккерей в своих отношениях с ними обыкновенно предпочитал ласку. Я как теперь слышу его разговор с одним из них: „Гуки, пойди наверх и достань для меня в моем комоде какой-нибудь том „Айвенго“. Пойди, голубчик, ведь ты хороший мальчик! В том же ящике комода ты, вероятно, найдешь и пенни, – возьми его себе“. Правда, существование этого пенни было несколько сомнительным, но надежды на него так часто оправдывались, что подобные обещания могли служить достаточной приманкой для того, чтобы мальчик охотно исполнял просьбы Теккерея. В тех случаях, когда ожидания мальчика не сбывались, он обыкновенно ругал Теккерея „ипокритом“, на что тот отвечал добродушным смехом. В течение двух или трех лет моего знакомства с Теккереем я вряд ли хоть один раз заметил его сердитым, вряд ли хоть один раз видел его лоб нахмуренным…»

Теккерей в детстве и в школе никогда не выпускал карандаша из рук. Читал ли он «Дон Кихота», романы Вальтера Скотта или сказки «Тысячи и одной ночи», смотрел ли он представление в театре, – все впечатления его немедленно воплощались в юмористических рисунках. Он пользовался громадной популярностью в школе за свое умение рисовать. В свободное время в перерывах между лекциями товарищи обращались к юному Теккерею, чтобы он нарисовал им портрет какого-нибудь общего знакомого, учителя или любимого героя недавно прочитанной книги, – и требуемое лицо, обыкновенно в карикатурной форме, немедленно появлялось на бумаге. Дети при этом громко выражали свое восхищение богатым воображением и ловкостью руки своего талантливого товарища.

Когда несколько месяцев спустя после смерти Теккерея его библиотека была выставлена на продажу, на полях многих книг его нашли массу рисунков и карикатур. Если о духовных интересах великого романиста можно судить по книгам, составлявшим его библиотеку, то о мыслях и чувствах его дают довольно хорошее представление рисунки и карикатуры, часто встречаемые на полях этих книг.

Из рисунков Теккерея к своим произведениям.

Большая часть этих рисунков и карикатур впоследствии была собрана и издана отдельным томом с комментариями. Это издание называется «Теккериана» и содержит до тысячи отдельных карикатур и рисунков. Многие из них чрезвычайно удачны. Некоторые карикатуры иллюстрируют выдающиеся моменты жизни Теккерея-романиста, его детства и юности, – например те, в которых изображен Наполеон на острове Св. Елены, товарищи, учителя, директор школы. Последний представлен в далеко не лестном виде. Одна карикатура этого же периода очень удачно изображает еврея из Сити, другая чрезвычайно удачно воспроизводит «высокоуважаемого члена общества». Эта последняя карикатура – очевидно, сатира на те общественные противоречия, которые были впоследствии так ярко представлены и так беспощадно осмеяны Теккереем в его зрелых произведениях. На полях серьезного «Фукидида» мы встречаем, кроме массы карикатур, еще и любопытное рассуждение в стихах о любви: