Мария Ватсон - Фридрих Шиллер. Его жизнь и литературная деятельность

Вскоре после возвращения Шиллера в Йену случилось одно из важнейших событий в его жизни – сближение с Гёте, перешедшее затем в тесную дружбу. Еще за шесть лет до того он уже однажды встретился с Гёте и провел с ним целый день в доме сестер Ленгефельд в Рудольфштадте. Но тогда встреча эта не повела к сближению. Шиллер пишет о ней Кернеру так: «Личное знакомство с Гёте не изменило в общем моего действительно высокого представления о нем. Но я не думаю, чтобы мы когда-либо сошлись с ним очень близко. Многое, что пока еще имеет для меня интерес, чего я еще желаю, на что надеюсь, уже пережито им. Он так далеко опередил меня, не столько годами, сколько жизненным опытом и развитием, что мы навряд ли когда-нибудь сойдемся на нашем пути. Впрочем, трудно правильно судить по одной встрече. Дальнейшее покажет время».

И вот, после того, как Шиллер вернулся из путешествия на родину, счастливый случай свел двух великих поэтов и сблизил их. Незадолго перед тем в Иене устроилось общество естествоиспытателей, почетными членами которого были избраны Гёте, Шиллер и Гердер. Выходя с одного из заседаний этого общества, посещаемых им очень аккуратно, Гёте встретился с Шиллером; они разговорились и заспорили. Увлеченный спором, Гёте зашел на дом к Шиллеру и провел у него несколько часов. Хотя согласия в мнениях и не последовало, но чарующая сила Шиллера, действовавшая притягательным образом на всех, кто к нему приближался, повлияла теперь и на Гёте. Бросив более глубокий взгляд на ум и дух автора «Дон Карлоса», Гёте заинтересовался им и пожелал с ним сблизиться. Они виделись после того часто, обменивались многими «добрыми и великими» словами, и дружба их имела самые благодетельные последствия. В то время Гёте, как нередко случалось с ним, находился в периоде «колебания и остановки» поэтической «производительности». И как раз тогда встретился он с Шиллером, который со своей железной силой воли мужественно противопоставлял всякому влиянию на дух и настроение, даже влиянию болезни, неустанное стремление к творчеству, к умственной деятельности. Между прочим, он именно тогда старался соединить лучших людей под знаменем одного задуманного им литературного предприятия. «Особенно для меня, – заключает Гёте свой рассказ о встрече с Шиллером, – наш союз был наступлением обновленной весны, когда все во мне радостно распустилось и зацвело». Но если Шиллер повлиял на Гёте, ободрив его к новой поэтической деятельности, то и для него дружба с Гёте имела громадное значение; он был возвращен ею от философии к поэзии. Союз их оказался для обоих друзей плодотворным периодом.

В одном из своих писем к графине Шиммельман Шиллер, говоря о том, как высоко он ставит Гёте не только как поэта и исследователя, но и как человека, сознается ей, что и теперь, шесть лет спустя после начала более близкого, личного знакомства с Гёте, он считает это знакомство «самым благодетельным событием всей своей жизни». Вильгельм фон Гумбольдт говорит: «Влияние этих двух великих людей друг на друга было прекрасно и велико. Благодаря ему каждый из них чувствовал себя возбужденным, подкрепленным и более мужественным на своем пути. Никто из них не перетянул другого на собственную дорогу, но каждый правильнее и яснее видел, как, идя по разным путям, их соединяет и воодушевляет одна и та же цель».

Литературное предприятие, затеянное Шиллером, было издание нового журнала «Horen» («Часы»). Несмотря на разочарования, уже встреченные им на поприще журналистики, поэт снова носился с блестящими надеждами.

«Наш журнал сделает эпоху, и все, кто имеет вкус, будут нас покупать и читать», – пишет он Кернеру. Шиллеровская «Thalia» окончательно перестала выходить в 1794 году, в это же время прекратилась получаемая из Дании пенсия в 1000 талеров. Поэтому нужно было придумать новый план, как прокормить свое семейство.

Штутгартский книгопродавец Котта предложил издавать журнал и обещал Шиллеру платить весьма высокий для тех времен редакторский гонорар, – тысячу талеров в год. По просьбе Шиллера и Гёте сделался сотрудником «Ноren». Впрочем, журнал просуществовал недолго, – в 1798 году он перестал выходить, так как подписка, в первый год весьма значительная, потом все более и более падала.

Занявшись с 1795 года изданием журнала, Шиллер стал одновременно готовить на 1796 год сборник «Musenalmanach» («Альманах муз»), в котором сотрудничали Гёте, Гаук, Гердер, Конц, Гёльдерлин и другие. Возвратившийся к поэзии Шиллер включил в альманах и массу собственных лирических произведений. Но переход Шиллера к поэзии совершился не сразу. В начале года появилась еще одна историческая статья поэта – «Осада Антверпена». Зато во второй половине 1795 года он пишет множество стихов. До конца этого года им написаны около сорока больших и коротких стихотворений, несмотря на частые перерывы вследствие новых припадков его «malum domesticum», как он шутя называл свою болезнь. Среди новых стихотворений отметим мимоходом лишь некоторые, – например, «Могущество поэзии», где таинственное происхождение поэзии сравнивается с прорывающимся из ущелий скалы, пенящимся и шумящим потоком горной реки. Контрастом к торжественному тону этой оды является веселый, шутливый тон стихотворения «Пегас в ярме». Достойны внимания также и следующие прекрасные стихотворения: «Достоинство женщин», «Идеалы и жизнь», «Танец», «Прогулка», «Вечер», «Раздел земли», «Идеалы» и так далее.