П. Левенсон - Чезаре Беккариа. Его жизнь и общественная деятельность

Точно крадучись, настигла его смерть – совершенно неожиданно. Беккариа всегда пользовался цветущим здоровьем, никогда почти не болел. Какое-то неясное предчувствие близкой катастрофы угнетало его в последние дни. Он всё упрашивал окружающих не оставлять его одного, одиночество пугало его, он его не мог выносить. Вскоре его нашли пораженным апоплексическим ударом. Будь подана своевременная помощь, его можно было бы спасти, но этой помощи не было, и Беккариа отошел в вечность 28 ноября 1794 года, имея 56 лет от роду. Смерть его прошла совершенно незаметной. Ни одна газета не поместила даже некролога, похороны были скромны, без венков и надгробных речей. Общественное мнение было тогда слишком занято грозными событиями, происходившими во Франции, готовившейся европейской войной, усиленной работой гильотины, рубившей головы граждан направо и налево, – не до скромного мыслителя, жившего и умершего философом, ему было дело. Совершенно верно замечает Канту, говоря о кончине этого «бесшумного философа», Filosofo senza strepito: «Едва Европа заметила, что Беккариа был великий человек, – он умолк». Зато потомство воздвигло ему в родном городе монумент [8]недалеко от чудесного Миланского собора, перед зданием окружного суда, члены которого, увы, не всегда следуют заветам этого доблестного гражданина.

Посмертная оценка сочинений доблестного «гражданина, дерзнувшего поднять свой голос в пользу человечества, против закоренелых предрассудков» – как гласит надпись на золотой медали, выбитой в его честь Бернским экономическим обществом, – отличается крайним разнообразием и пестротой суждений. Одни, например Вильмен, находят, что Беккариа обладал более чувствительным и великодушным сердцем, нежели проницательным и глубоким умом, что его трактат заслуживает вечной благодарности, но ничего гениального не заключает в себе. Другие утверждают, что Беккариа вовсе не был мыслителем. Он одинаково любил Гельвеция и Монтескье, не замечая разницы между этими писателями. Третьи говорят, что Беккариа писал в такое горячее время, когда научное знание уголовного права было излишне, когда, чтобы добиться реформы, талант заменял гений, а мужество – талант. Многие спрашивают, какое место занимает его трактат, что это такое: памфлет или серьезное творение? Да, это серьезное творение, в полном смысле слова. Беккариа не только разрушил обветшалое здание ненавистного законодательства, но составил план нового здания, подобрал подходящий материал, вырыл фундамент для этого здания. Его трактат не потерял своего значения и теперь. Не надо забывать его благородной и мужественной решимости провозгласить всенародно, что смертная казнь бесполезна, отрицать перед лицом всей истории, во имя человеческого сердца, прошлое, настоящее и холодный разум тех, кто желает быть представителями будущего… В области социальной философии XVIII века он не проложил новых путей, а шел по проторенной дорожке, и так далее.

Все эти отзывы, может быть, имеют известную долю основательности. Но не надо забывать, что Беккариа не писал диссертации на соискание ученой степени, диссертации, испещренной цитатами всех веков и народов, которые обыкновенно гниют на полках академических библиотек. Беккариа не был педантом и не имел дела с педантами. Он обращался к человечеству, говорил на языке, доступном обыкновенным людям, и человечество с умилением вняло крику, вырвавшемуся из груди великодушного человека. Голос Беккариа не пропал бесследно в пустыне, он поразил всех, кому слушать и ведать надлежало. Гулким эхом пронесся он повсюду, где только бьется теплое человеческое сердце, и потряс всех людей, правящих и управляемых, богатых и нищих, знатных и простолюдинов, ученых и малознающих. Дрогнули сердца людей от этого крика возмущенной человеческой совести – и не одной кривдой стало меньше на свете. Его голос ниспроверг колодки и застенок, колесование и виселицу, сузил до последней возможности деятельность палача и роль эшафота. Этого одного достаточно, чтобы увековечить его заслуги. Люди, которых Беккариа так горячо любил, никогда не забудут благородных усилий этого чистого человека всячески облегчить страдания ближних, видеть человека даже в позорной куртке каторжника, погибающего в рудниковой атмосфере. Семя, брошенное Беккариа, дало хорошие плоды и в России. Помимо влияния, оказанного Беккариа на законодательство Екатерины II, особенно на ее «Наказ», надо всегда с благодарностью помнить, что его идеи восторжествовали в России в одну из самых знаменательных эпох ее исторической жизни. Идеи, впервые провозглашенные Чезаре Беккариа в 1764 году, воплотились через сто лет в одной из лучших жемчужин реформаторской деятельности прошлого царствования – в Указе 17 апреля 1863 года, и в «Судебных Уставах» 20 ноября 1864 года.